Следом за усмирителем вышел окровавленный черт державший в руке сломанный от удара тесак.

— Киноварвары, культур-мультур, — выругался он, — а в голове извилинам не на чем расположиться! Как контрольный прикажете делать, если в башке пусто?

Он резко подпрыгнул, разом стряхивая с себя кровь усмирителя, бросил на тумбочку сотню евро в качестве компенсации и вышел на лестничную площадку.

Через минуту третий усмиритель упокоился мертвым сном, а в арсенале черта появилось новое трофейное оружие.

Усмирители добрались до девятого этажа. Командир группы чувствовал, что кто-то из людей прячется (именно прячется, а не живет) совсем рядом. Тихий шорох, раздавшийся из левой боковой квартиры, подтвердил его догадки, и усмирители, как всегда, не заботясь о последствиях, и готовые довести кого угодно до состояния умопомешательства, вломились в квартиру.

Мощь грянувшего хора их оглушила. В растерянности остановившись в прихожей, усмирители увидели, что пол и потолок в квартире растаяли без следа, двери сами собой закрылись, а место исчезнувшей обстановки заняли бескрайние небесные просторы. Внизу — облака, вверху — синева, на заднем плане сидит в кресле заинтригованный происходящим Петр, а рядом, спиной к ним, размахивает дирижерской палочкой самый настоящий ангел. Еще тридцать, выстроившись перед дирижером в четыре ряда, вместе с солистом распевают странную песенку.

Солист:

Хор, с утроенной энергией:

— и ангелы, скорчив злющие рожи, дружно выхватили из-за пазух острые ножи и всем скопом двинулись в сторону усмирителей. Те выставили холодное оружие и непроизвольно дернулись к выходу, но выход покрылся трещинами и с треском рассыпался горкой щебенки, оставив в руке усмирителя дверную ручку. Ангелы, окружая троицу, становились все злее и злее, лирическая ангельская музыка превращалась в жуткий набор пронзительных и вызывавших дикий ужас звуков, а сами ангелы превращались в злющих чертей, от одних пристальных колючих взглядов которых руки усмирителей начинали мелко дрожать. Замелькала острая сталь, и начался смертельный бой.

Черти окружали тройку плотным кольцом.

Петр не решился досмотреть, что станет с усмирителями. Он мог себе представить степень жестокости чертей, перед которыми любой маньяк окажется мелкой сошкой, и не хотел воочию увидеть их действия. Он просто отвернулся, когда какофония звуков достигла наивысшей точки, и вопли чертей стали невыносимо, пробирающе жутки.

А потом звуки битвы резко оборвались, и в наступившей тишине неправдоподобно отчетливо заиграл музыку Баха далекий орган.

Черт подсчитал в уме количество ликвидированных усмирителей и заявил:

— Не хватает. Их было десять, а мы угомонили семерых.

— Кто-нибудь остался в засаде! — предположил Петр.

— Где? Мы везде были.

— Наверное, они заглянули ко мне в гости и задержались. Ты не проверял мою квартиру?

Черт посмотрел на Петра.

— Я пропустил пару этажей, потому что усмирители поднялись выше.

— Значит, не все поднялись. Проверим?

— Разумеется.

В квартире Петра царил полный разгром. Мелкопакостно отомстив Петру за его отсутствие, усмирители побросали на пол внутренности германской стенки — разные рубашки, полотенца, наволочки, хрустальный сервиз и несколько ваз, и не обошли вниманием небольшую коллекцию драгоценностей, разделив ее на равные части и уронив их в собственные карманы. Туда же полетели золотые чайные ложки.

Опустошив стенку, они перешли в наступление на другие комнаты. Один усмиритель прошел в малую комнату, другой заглянул в кладовки, а третий прошел в спальню, намереваясь превратить ее в нечто, вызывающее хроническую бессонницу.