|
Я просто уезжаю. Ты тут ни при чем. - Почему ты вечно говоришь со мной так, будто я тебе чужая? Ее слова больно резанули по сердцу, но он не смог даже притвориться нежным. - Я просто перенервничал, - сказал он. - Если ты никуда не уходишь, может, поможешь мне собраться? Она пошла с ним в спальню и аккуратно сложила все его вещи, которые он рассовал по чемоданам. - Сигареты тебе нужны? - спросила мать. - Нет, куплю на корабле. - Все-таки я сбегаю куплю, на всякий случай. - На корабле они стоят всего двадцать пять центов пачка, - сказал он. Ему ничего не хотелось у нее брать. - Но лишние сигареты тебе не помешают, - возразила она и ушла. Моска сел на кровать и уставился на фотографию Глории на стене. Он ничего не чувствовал. Ничего не вышло, подумал он. Очень жаль. И подивился их терпению, осознав, сколько же усилий они приложили, чтобы выносить все его закидоны, и сколь мало усилий приложил он. Он подумал, что мог бы сказать матери на прощанье - попытаться ее убедить, что она бессильна что-либо изменить, что его решение вызвано причинами, над которыми ни он, ни она не властны. В гостиной зазвонил телефон, и он пошел снять трубку. В трубке послышался бесстрастный, но дружелюбный голос Глории: - Я слышала, ты завтра уезжаешь. Мне зайти вечером попрощаться или я могу это сделать по телефону? - Как хочешь, - ответил Моска, - но мне надо уйти около девяти. - Тогда я зайду чуть раньше, - сказала она. - Не волнуйся. Я только попрощаться. - И он знал, что она не солгала, что ей уже на него наплевать, что он уже не тот, кого она когда-то любила, и что она действительно хочет попрощаться в знак старой дружбы, а вернее сказать, просто из любопытства. Когда мать вернулась, он уже все решил. - Мама, - сказал он, - я уезжаю немедленно. Звонила Глория. Она хочет зайти вечером, а я не желаю ее видеть. - Как немедленно? Вот прямо сейчас? - Да, - отрезал Моска. - Но разве ты не проведешь последнюю ночь дома? - спросила она. - Скоро вернется Альф, Ты же можешь хотя бы своего брата дождаться, чтобы попрощаться с ним. - Счастливо, мама, - сказал он и поцеловал ее в щеку. - Погоди, - сказала мать, - ты забыл свою спортивную сумку. - И как она всегда делала, когда он уходил играть в баскетбол, и как в тот раз, когда он отправлялся на фронт, взяла небольшую голубую сумку и стала класть туда вещи, которые могли ему понадобиться в дороге. Но только сейчас вместо сатиновых трусов, кожаных наколенников и кед она положила бритвенный прибор, свежую смену белья, полотенце и мыло. Потом взяла кусочек бечевки из ящика комода и привязала сумку к ручке чемодана. - Ну, - вздохнула она, - уж и не знаю, что люди скажут. Наверно, подумают, что я во всем виновата, что тебе со мной было плохо. По крайней мере, после того как ты обошелся с Глорией, ты мог бы остаться сегодня, увидеться с ней, попрощаться по-человечески, чтобы она не обижалась. - Мы живем в жестоком мире, мама, - сказал Моска. Он еще раз поцеловал ее, но, прежде чем он ушел, она еще ненадолго задержала его: - Ты возвращаешься в Германию к той девушке? И Моска понял, что, скажи он "да", тщеславие матери будет удовлетворено и она поймет, что он уезжает не по ее вине. |
