|
- Громкий смех иногда вреден для здоровья, ты понял меня? - сказал он и махнул перед носом немца своим удостоверением службы разведки. Он вышел, улыбаясь. Смех в зале сразу стих. Они поехали к Моске. Моска пригласил всех к себе на рюмку. Гелла пошла делать горячие бутерброды на электроплитке. Все расселись вокруг квадратного стола, только Эдди развалился в большом мягком кресле в углу. Моска отпер дверцу крашеного белого шкафа и достал бутылку виски и сигареты. Эдди подал голос из своего угла: - И как этим сволочам все сходит с рук? - А им не сходит, - ответил Вольф. - Этот шутник всегда что-нибудь откалывает, но сегодня он зашел слишком далеко. А как вам понравилась реакция публики, а? - Вольф иронически-удивленно покачал головой. - Фрицы так ничему и не научились. Глядя на них, можно подумать, что стоит им спокойно прогуляться по улице, как они уже потеряют всякую охоту надевать военную форму. Но нет, у них руки так и чешутся. Это в крови! Моска сказал Лео шутливо: - Тебе бы лучше поскорее решить, куда ехать - в Палестину или в Штаты. Лео пожал плечами и стал пить кофе. Вольф спросил: - А вы можете поехать в Штаты? - Да, - ответил Лео. - Я могу туда поехать. - Тогда поезжайте! - Вольф бросил на него испытующий взгляд. Лео приложил ладонь к левой щеке. - Перестань! - сказал Моска. - Нет-нет. Поймите меня правильно, Лео. Я хочу сказать, что главное несчастье вашей нации в том, что вы никогда не даете сдачи. Кому-то это кажется трусостью. Но это, на мой взгляд, происходит оттого, что вы слишком цивилизованны. Вы не верите в силу. Возьмем сегодняшний инцидент. Если бы мы вывели того парня на улицу и отделали его как следует, это имело бы благие последствия, хотя бы и незначительные. Если вы, евреи, когда-нибудь создадите свою страну, то должны будете благодарить свои террористические организации. Террор и сила - вот главное оружие. Во всех странах этим оружием успешно пользуются и не недооценивают его значение. Мне странно, что после всего, что вы пережили, вы этого до сих пор не поняли. Лео медленно произнес: - Я не боюсь ехать в Палестину и даже понимаю, что это мой долг. Но я также знаю, как там будет трудно. А я сейчас нуждаюсь только в приятном. Это единственное, о чем я могу думать. Хотя мне и стыдно за эти мысли. Но я все равно уеду. - И не откладывайте это в долгий ящик, - сказал Вольф. - Этих фрицев могила исправит. Это же у них в крови. Да вы это сами видите каждодневно. Лео, словно не слыша его слов, продолжал: - - А в террор и в силу я не верю. Мой отец был вместе со мной в лагере. Он был, между прочим, немец. Моя мать была еврейка. А отец - политический заключенный, и он попал туда задолго до меня. У Лео снова задергалась щека, и он схватился за нее, чтобы унять нервный тик. - Он умер там, но перед смертью научил меня кое-чему. Он сказал, что в один прекрасный день меня освободят и самое ужасное, что может со мной тогда произойти, это если я уподоблюсь людям, которые нас туда упрятали. |
