Хертер сделал движение, похожее на поклон, но пистолет при этом не шевельнулся.

— Драгоценности в кабине, ваше превосходительство. Может быть, вы захотите проверить их по списку.

Наваб стал рассматривать Кена — неторопливым, внимательным, удовлетворенным взглядом.

— Теперь я вижу, — еле слышно произнес он, — что это было глупо с моей стороны считать человека с такими особыми талантами, как у вас, утонувшим, мистер Китсон. — Кен и не посмотрел на него. Хертер напрягся и сжал «люгер». Наваб, нахмурившись, покачал головой. — О вероломстве мистера Китсона мы поговорим попозже. — Затем он обернулся ко мне. Вслед за ним то же сделали Хертер и «люгер». — Теперь капитан Клей. — Он отпустил мне мимолетную улыбку. — Насколько я помню, вы мастерски ведете деловые переговоры. Что вы попросите за эту часть драгоценностей?

— Обычные условия, — ответил я. — Пять процентов наличными.

Он снова улыбнулся. Он, видно, не чувствовал ещё полного удовлетворения от того факта, что мы стояли под дулом пистолета, наверно, его ещё мутило после перехода, но все же такая ситуация навеивала ему приятные воспоминания о добрых старых временах, когда навабы были действительно навабами.

Мисс Браун резко спросила его:

— Али, и долго мы тут будем стоять?

Он взглянул на нее. Она стояла, глубоко засунув руки в карманы белого макинтоша, втянув в плечи голову, замерзшая и усталая.

— Хочешь посмотреть на эти изделия? — спросил он её.

Мисс Браун пожала плечами. Хертер сунул руку в карман и достал список. Она взяла у него список, нетерпеливым движением откинула назад свои длинные черные волосы и проплыла мимо меня в «Пьяджо».

Наваб посмотрел на нее, потом обвел внимательным взглядом равнину и берег. Лодочник вытаскивал свою старую посудину на берег, подальше от волн. Так он мог повредить винт, но ему важнее было держаться денежных клиентов. Волны продолжали набрасываться на берег с прежней силой.

Сильный прибой вызвал явное неудовольствие наваба. Он повернулся к Моррисону.

— Сколько времени потребуется, чтобы волна успокоилась?

Моррисон пожал плечами.

— Чтобы совсем — минимум сутки. Но через три-четыре часа будет достаточно спокойно.

Я похолодел: Моррисон разговаривал на нормальном английском.

Но псевдонемецкий акцент все-таки присутствовал, и наваб ничего не заметил. Он кивнул и обратился к Хертеру:

— Вы смогли бы продержать их здесь ещё с пару часов?

Хертер сдержанно поклонился.

— Конечно, ваше превосходительство. — Он поколебался, а потом спросил: — Как ваше превосходительство желает, чтобы я поступил с ними?

«Ну, спасибо, парень, Очень хороший вопрос».

Наваб медленно обвел всех нас горящим взглядом.

— Я хотел бы видеть, чтобы их всех пристрелили, как паршивых свиней! брезгливо выкрикнул он. — Чтобы знали, как я наказываю такое предательство! Чтобы поняли, как много беспокойства они мне доставили!

Судя по всему, у него уже прошли тошнотные ощущения и он мог позволить себе выплеснуть на нас свой гнев, не опасаясь при этом уронить свое достоинство и выплеснуть себе на ноги содержимое собственного желудка.

Меня так и разбирало громко рассмеяться, но я отказал себе в этом. Наваб не зря так говорил: мы почти что одурачили его превосходительство наваба Тунгабхадры, и это было наихудшее из зол, которое мы могли причинить ему. Сами сокровища в списке наших прегрешений имели второстепенное значение.

— К сожалению, мы здесь на иностранной территории, так что нам придется обходиться с вами любезнее, чем мне того хотелось бы.