– Вы с Джейн Бойт прямо двойняшки.

– Есть кое‑что общее. У нас с ней похожий типаж. По крайней мере, на этом снимке. Но дело совсем в другом.

Оказывается, арест Джейн был тут ни при чем. Главную роль в нашей беседе сыграли Патрик Бойт и обстоятельства той работы, которую он выполнил для Сполдинга и о которых умолчал газетчику.

– Похоже, то, что ты рассказал мне сегодня насчет бедного Фрэнка Хадли, случилось далеко не в первый раз, – заявила Сузанна. – Думаю, это уже происходило.

– Другими словами, есть кое‑что еще? – уточнил я.

– Да, – кивнула она.

Мы отправились в паб. Часы показывали десять вечера и, разумеется, Сузанна устала после задержанного рейса, но, по ее словам, мне лучше выслушать новости за выпивкой. Мы пошли в «Мельницу», которая находилась буквально за углом Ламбет‑хай‑стрит, и в практически пустом зале без труда нашли себе свободный столик. Интерьер паба был выдержан в морском стиле, под стать теме разговора. На стенах висели старые фотографии шхун, барок и буксиров, реликтов той эпохи, когда Темза была рабочей рекой. Парочка‑другая из них восходила, пожалуй, к довольно близкому к нам периоду шестидесятых, но при всем при этом запечатленные суда смотрелись отдаленными и древними, навсегда оставшимися в том времени.

Итак, после смерти Сполдинга яхта побывала в руках двух ярких личностей, не считая моего отца. Первым шел бостонский биржевой спекулянт, который серьезно разбогател по той простой причине, что оказался одним из немногих, кто увидел приближение Великой депрессии 29‑го года. Вообще говоря, любой человек с мозгами знал, что рано или поздно фондовый рынок обвалится, хотя многие считали, что обвал потому‑то и произойдет, что его накличут такие горе‑пророки. Зато Стивен Уолтроу предсказал кризис с точностью до недели. Покупка яхты этим магнатом произвела небольшой фурор на страницах светских сплетен бостонской и нью‑йоркской прессы. Не успел Сполдинг остыть в своей могиле, как его судно уже перешло в руки Уолтроу. К тому же нашлись и такие, кто полагал, что Сполдинг наложил на себя руки именно из‑за биржевого краха.

В этом, заверила меня Сузанна, они очень ошибались. Я слушал, отхлебывая из стакана с биттером. В пабе наигрывала музыка. К счастью, пела отнюдь не Жозефина Бейкер. Жалобные рулады издавал Билли Пол со своей композицией «Я и миссис Джоунз».

У Стивена Уолтроу имелся брат‑близнец, на пару с которым он увлекался яхтенными прогулками. Происходили братья из среднего класса, но выросли неподалеку от гавани, причем их отец сам был заядлым яхтсменом и обучил сыновей искусству ходьбы под парусом, когда те еще носили коротенькие штанишки. Братья обладали несомненным талантом к этому делу. Они проявили себя умелыми, находчивыми и закаленными мореходами. В возрасте четырнадцати лет им довелось пережить трагедию во время гонок в бостонской гавани, когда шесть яхточек попали под внезапный шквал, налетевший без всякого предупреждения. Четыре суденышка дали оверкиль и затонули. Погибли семь мальчишек. Через девять часов агонизирующего ожидания в темноте братья Уолтроу довели‑таки свою потрепанную яхту до пристани, с которой стартовали. Они были потрясены гибелью товарищей, однако с характерной для детей холодной приспособляемостью к обстоятельствам вновь вышли на воду следующими выходными.

Кевин Уолтроу не отличался той деловой хваткой, которой обладал брат. Он стал полицейским, однако после того, как Стивен купил яхту Сполдинга, Кевин тоже с удовольствием проводил на ее борту время, свободное от дежурств. В отличие от несклонного к брачным узам Стивена Кевин был женат, имел двух маленьких детей, и его новое увлечение стало причиной натянутой атмосферы в доме, в особенности когда – спустя три месяца после покупки – Стивен предложил провести пасхальную неделю в переходе до Лонг‑Айленда и обратно.