Придворные зашушукались и захихикали. Айслинн двинулась к подиуму. Кинан пытался ее удержать.

— Нет, Айслинн. Подойди ближе, — позвал ее Ниалл. — Встань передо мной на колени и попроси Темный двор оказать тебе милость.

— Айслинн! — крикнул Кинан, но она вырвалась и быстро подошла к возвышению.

Там она встала на колени.

— Ты скажешь мне, где он?

Ниалл подался вперед и довольно громко, чтобы слышали все, прошептал:

— Только если он сам меня об этом попросит.

На эти слова у Айслинн не было ответа. Она стояла на коленях на грязном полу, опустив глаза. Ее взгляд упирался в ботинки Темного короля. Если Сет не захотел быть в этом мире, какое право она имела настаивать на его возвращении? Любовь означала свободу для тех, кого любишь, а не клетку, куда ты их пытаешься загнать.

«Быть может, он потому и не пришел проститься со мною, что боялся моих уговоров».

Она вспомнила его последнее голосовое сообщение. Сет говорил, что позвонит, но не обещал вернуться.

Айслинн стояла на коленях, пока Кинан не поднял ее и не увел.

ГЛАВА 29

Сорша предпочла бы сейчас гулять по саду вместе с ее смертным, однако Девлин настоял на разговоре. Они шли по коридору, но не рядом. Девлин держался на полшага позади. Сорша эту дистанцию замечала, а встречные фэйри вряд ли. Шуршание ее платья и ритм шагов были настолько привычны, что Девлин легко приноравливался к ним. После многих веков, проведенных вместе, он был способен предугадать каждое движение, каждый жест Неизменной королевы.

«И мне это ненавистно», — не раз думала Сорша, однако никогда не высказывала своего неудовольствия вслух.

Ее брат жил на свете почти столько же, сколько она сама и Бананак, он связывал и разделял сестер, как граница. Советник Порядку, друг Войне. Из всех троих его положение было самым незавидным, но Сорша охотно поменялась бы с ним местами. Он обладал свободой выбора, которой не было у нее. Бананак тоже обладала свободой, но у нее отсутствовало здоровое начало.

— Прости за мои расспросы, но какая нам польза, если ты позволишь ему покинуть Страну фэйри? Либо оставь его здесь, либо убей. Он — всего-навсего смертный. Его возвращение в тот мир усложнит сложившееся положение. Приведет к усилению распрей между дворами.

— Девлин, не забывай: Сет теперь мой. Он подданный моего двора. Мой, понимаешь?

— Я бы это легко исправил. Из-за него могут возникнуть опасные ситуации. Твоя забота о нем... нарушает порядок, моя королева.

Девлин говорил ровным тоном, но это ничего не значило. Его приверженность порядку зачастую была кровавой: убийство — тоже способ восстановления порядка.

— Он мой, — повторила Сорша.

— Он был бы твоим и в земле. Пусть зал его поглотит. Твоя привязанность к нему толкает тебя на странные действия.

Девлин поймал недовольный взгляд Сорши, однако продолжал:

— Он побуждает тебя забывать о твоих обязанностях и делах. Ты проводишь с ним едва ли не все время... а потом он вернется в мир, куда тебе нет доступа. Если он больше не появится здесь или если Бананак его убьет... боюсь, это толкнет тебя на неразумные поступки. Но есть решение. Ты можешь держать ситуацию под контролем. Убей его или навсегда оставь здесь, где он в безопасности.

— А если именно этого и хочет Бананак?

Сорша остановилась, чтобы взглянуть на работу Оливии. Звездные пейзажи, которые та создавала, были удивительно соразмерны. Пятна света находились на одинаковом расстоянии, понятные и упорядоченные. Но между ними царила безудержность стихий. Порядок с небольшой примесью хаоса — этого требовало настоящее искусство. Такое умела только Оливия. Другие фэйри Высокого двора были способны копировать, но не творить.

Девлин тоже остановился. Они молча смотрели, как Оливия нанизывает звезды на небесную паутину, чтобы потом из кусочков вечности создать еще один недолговечный шедевр.