Сорша молча прошла к окну и открыла его, впуская в комнату лунный свет и густой аромат жасмина. Сейчас был день, но в Стране фэйри время подчинялось желаниям Сорши. Судя по всему, ей хотелось ночи.

— Доброе утро, — пробормотал Сет.

Он писал очередную картину. Пока собственное произведение ему не нравилось, но он надеялся вдохнуть в холст то, что чувствовал. Ему хотелось создать нечто идеальное и совершенное. Это будет его подарок Сорше, своеобразная плата одной королеве за возможность вернуться к другой. Как ни странно, к Сорше он испытывал те же чувства, что когда-то испытывал к матери. Ему хотелось услышать ее похвалу. Хотелось увидеть, что она им гордится.

Но пока Сорша лишь протянула ему руку. Это означало, что сейчас они отправятся гулять по саду.

— Помни о хороших манерах, Сет. Женщины всегда оценят мужчину, если он галантен, — говорил отец, стоя перед зеркалом и прикрепляя к мундиру белый крахмальный воротничок.

Военная форма превращала отца в совершенно другого человека; он сразу распрямлялся, а движения становились резче. Когда он надевал форму, Линда тоже становилась другой. Сейчас мать Сета сидела на диване и рассеянно гладила сына по волосам. Она с восторгом глядела на мужа.

— Хорошие манеры, — послушно повторил Сет, ввинчиваясь в материнские руки.

Кажется, он тогда учился в четвертом классе. Мать редко его обнимала. Она любила сына, но не баловала излишней нежностью.

— Маленькие знаки внимания творят большие чудеса, — продолжал свою лекцию отец — И тогда твоя женщина поверит, что она занимает главное место в твоем сердце.

Он отошел от зеркала и подал руку Линде, помогая ей встать. Мать была еще в домашнем халате, но уже успела причесаться и наложить макияж для вечернего выхода.

На глазах у Сета отец поцеловал руку матери так, будто она была королевой.

Многие из отцовских «уроков жизни» Сет оценил только потом, когда повзрослел. Тогда он понял, что отец делился с ним настоящими крупицами мудрости. Вспоминая об этом, Сет вдруг ощутил острую тоску по родителям.

Сорша молчала. Она повела его вовсе не в сад, а в другой зал, стены которого были увешаны гобеленами и шпалерами. Она остановилась перед одной из шпалер, чьи нити потускнели от времени, но красота и изящество рисунка сохранились. Главным персонажем там была сама Сорша в окружении придворных. На шпалере была выткана картина придворного бала. Пары танцевали, музыканты играли, но все взгляды были обращены к королеве, величественно взиравшей на празднество. Настоящая Сорша, мало отличавшаяся от вытканной на шпалере, отодвинула тяжелую ткань. За ней находилась дверь.

— Сначала мне казалось, что этот старый отель и является твоим дворцом, — сказал Сет, открывая массивную деревянную дверь. — А потом я подумал: наверное, отель — что-то вроде передней, преддверие твоего мира.

Смех Сорши был похож на звон хрустальных колокольчиков.

— Сейчас отель — часть Страны фэйри. Но он не подчиняется правилам смертной архитектуры, где стены ограничивают пространство. Он подчиняется моим правилам. И миру смертных придется подчиниться моим правилам, если я вздумаю там обосноваться.

Дверь вывела их в другой сад. Посередине тянулась дорожка, зовущая в иные миры. Ограда сада была сложена из камней, но казалось, что каменщики забыли скрепить их раствором и плохо подогнали друг к другу. По стенам вились ползучие растения, из расщелин выглядывали цветы. В смертном мире такой сад не вызвал бы удивления. Но в мире безупречного порядка...

— Тебе не кажется, что сад несколько запущен?

— Совсем не кажется, — покачала головой Сорта. — Это мой личный сад, куда я прихожу размышлять и созерцать. Кроме меня здесь бывает только мой брат.