– Нет! – воскликнула я и от неожиданности даже села.

Герберт рассмеялся. Он силой уложил меня обратно на подушки.

– Я так и думал.

– Хантер помог мне, рискуя всем.

– Да, он очень необычный человек. Не уверен, что хороший. Но определенно интересный. И я за ним послежу. Просто на всякий случай.

Так странно: я не одна.

Как будто мне пятнадцать и семья волнуется, узнав о моем первом парне. Только я уже давно не ребенок, а парень вряд ли захочет иметь подружку, пропустившую колледж в лечебнице для безумцев. Даже если он сам там работает.

– Тебе пора, – сказала я, почувствовав, что устала.

Веки налились тяжестью. Действовали успокаивающие зелья.

– Еще кое-что. Вот, возьми.

Герберт вытащил из кармана нитку со старинными деревянными четками. Бусины были гладкие и теплые на ощупь. Сколько я себя помню, он не выпускал их из рук.

– Когда станет страшно или одиноко, вспомни, что хоть я и не стал твоим спасителем, могу быть рядом.

– Спасибо.

Дверь за Гербертом закрылась, и я осталась одна. Проваливаясь в сон, я увидела, как в палату проник тусклый свет. Я повернула голову к окну, куда заглядывала огромная полная луна.

И улыбнулась ей.

Глава 11

Я остановилась перед дверью кабинета и взглянула на табличку «Целитель Х. Дельвего, менталист», впервые обратив на нее внимание. Воспоминания о сеансах у Хантера почти вернулись, хотя многие эпизоды оказались навечно стерты из памяти. Я вряд ли смогу до конца оправиться от последствий ментального удара, но все же он – лучшее, что со мной случилось за всю жизнь, пожалуй.

Или лучшее – это Хантер Дельвего?

Он бы повеселился, если бы я высказала эту мысль вслух.

На несколько секунд замерев и прислушавшись, я убедилась, что не помешаю сеансу с кем-то из пациентов, и постучала.

– Войдите, – раздался голос, услышав который я вдруг разволновалась.

Мы не виделись несколько недель, которые я провела в лекарском доме – обычном для здоровых ментально людей. Хоть я и не погибла, сорвавшись с маяка, кости срастались медленно и болезненно, совсем не за пару дней, как я ожидала. Несколько раз Хантер заходил, но в палате всегда дежурила нанятая сестрами сиделка, и нам не удалось как следует поговорить.

А сейчас я боялась не то встречи с ним, не то последнего сеанса. Вряд ли обойдется без ментального вмешательства. Им надо убедиться, что я не сорвусь, добавив к списку жертв парочку новых имен.

– Привет, – улыбнулась я, когда Хантер поднял голову от кипы бумаг. – Кристина сказала, ты просил зайти.

Я захихикала, когда он подавился кофе.

– Извини, не удержалась.

– Тебя что, не учили в детстве, что с налоговой, таможней и ментальными целителями шутить не стоит? Я ведь могу отнестись к твоим шуткам серьезно и оставить тебя еще на год здесь, Ким.

– Вот чему меня точно не учили, так это что у ментальных целителей нет чувства юмора.

– Садись, – кивнул он. – И расскажи, как ты себя чувствуешь?

– Ты спрашиваешь как мой целитель или как человек, чью сестру убил мой отец?

– Как человек, который за тебя волнуется. Не для протокола.

Я со вздохом опустилась в глубокое кресло.

– Ну… даже не знаю. Физически я в порядке, все переломы срослись, боль ушла.