— Prego, accomodatevi. Прошу, проходите. Простите за беспорядок.

Они все с ума сошли с беспорядком? Кабинет выглядел безупречно, просторный, светлый, наполненный воздухом через огромные высокие стрельчатые окна, выходящие на широкий канал, деревянные полы выскоблены почти добела. Все было белым — стены, портьеры, пол — кроме черного дивана. В гигантской кобальтово-синей вазе стоял один гигантский белый цветок. Все выглядело настолько идеальным и настолько не венецианским, что резало глаз.

Беспорядок? Капитану как раз хотелось устроить беспорядок в этом картинном помещении, а заодно встряхнуть, помять, растрепать картинного мужчину, иначе он никак не мог отделаться от впечатления, что разговаривает с манекеном в стерильной лаборатории. Уж очень нарочитым был образ директора, созданный, несомненно, дорогим стилистом, сложно разглядеть личность за безупречным образом человека из мира современного искусства.

— Чем я могу помочь? — директор кивнул в сторону дивана, уселся первым, перекинул руку через спинку и вполоборота повернулся к собеседнику. Осталось вручить каждому по бокалу и будет светская беседа, а не опрос свидетеля. Кардуччи сумел завладеть инициативой, в этой обстановке капитан Маркон чувствовал себя не в своей тарелке.

— Такая странная трагедия! — продолжил директор очень небрежно, светски. Ни капли грусти не отразилось на лице.

— Одна из жертв, молодая женщина по имени Лезия, была вашим сотрудником.

— Это верно. Но лишь отчасти.

— В каком смысле отчасти?

— Мы нанимали Олессию Окх… Окхотникофф в том случае, если нужен был перевод.

— На русский?

— Не только, она прекрасно владела немецким и испанским, и итальянским, конечно.

— И стоила вам гораздо дешевле, чем итальянка с дипломом, которую вы приняли бы в штат.

— Это бизнес, уважаемый капитан. Я пекусь об интересах галереи.

— Альфонсо Терранову вы тоже знали?

— Почти не знал. Я хорошо знаком с его братом, известным искусствоведом, Альфонсо приходил с братом на наши официальные мероприятия, но очень редко. Вы понимаете, капитан, что его сфера профессиональных интересов усложняет общение, я не хотел, чтобы меня посчитали информатором и старался не поддерживать отношений. Отвратительное существо, капитан. Возможно, кто-то решил сделать нам одолжение.

— Нам?

— Нашему обществу. Венеции.

— У вас есть предположения, кто мог настолько обидеться на него, что убил?

— Боюсь, список будет слишком длинным.

— Как долго Олессия работала в галерее?

— Полгода. Она официально находится в Италии, учится… вернее, училась в университете.

— До нас дошли слухи, что у вас с Лезией… Олессией роман и вы собирались бросить свою семью.

— Это… не совсем слухи. Да, я предложил Олессии жить вместе.

— И предложили жене развод?

— Вы же знаете, капитан, что развод в нашей стране дело долгое. Через пару лет я бы получил статус “separazione”, то есть раздельного проживания, еще через два года мог бы подать на развод. Но… мы с вами мужчины, капитан, и понимаем, что любые чувства проходят. У меня очень прогрессивная жена, она прекрасно понимает, что есть семья, а есть… amore.

— Семья одна, а «аморе» может быть много?

— Ну, вы же все понимаете, капитан.

— И девушка была согласна с таким положением?

— Мы не обсуждали так досконально… Но капитан, ведь Олессия жила с молодым человеком, и тоже была не свободна… в общем…мы бы как-то это урегулировали.