|
Они проголосовали: два – один в пользу Гвиневры. – Ладно, – покорился неизбежному Джонстон. – Но когда она здесь рассядется, Сэм, пусть хотя бы скрестит ноги. – Гвен весьма предусмотрительная дама. Она натянет свой килы до самых колен, хотя купается нагишом. Но, в конечном счете, мир не перевернется, если она продемонстрирует лишний дюйм своей плоти. – Это не плоть… это… это… кое что другое. Тебе что, плевать на ее вид? – Как правило. Не будь таким пуританином, Джон. Уже тридцать четыре года мы живем на планете, где сама королева Виктория выглядит не лучше римской куртизанки. Но если бы она в своей первой жизни увидела одежды наших женщин, ее наверняка хватил бы удар с поносом впридачу. Здесь же нагота естественна, как сон в церкви, друг мой. 64 Предупрежденная Сэмом, Гвиневра явилась в каюту с ног до головы завернутая в плотное сари. Неподвижно восседая на стуле и широко раскрыв глаза, она слушала рассказ о событиях, послуживших поводом для совета. Когда Сэм закончил, она долго молчала, прихлебывая из кружки чай. – Я знаю значительно больше, чем ты воображаешь, – наконец, сказала она. – Многие – из твоего сонного бормотания… Я догадывалась, что у тебя есть какая то тайна… что часть твоей жизни остается скрытой от меня. Это обидно, Сэм, очень обидно… Иногда я была готова потребовать объяснений… или просто уйти, бросить тебя. – Почему же ты молчала? Я понятия не имел о том, что с тобой происходит! – Потому, что понимала – тебя удерживают весьма серьезные причины. Мне не хотелось ничего выпытывать у тебя. Сэм, ты слепец! Неужели ты совсем не замечал, как порой у меня менялся нрав – вдруг я начинала капризничать, спорить с тобой? – Замечал, конечно… мне казалось, что у тебя плохое настроение… знаешь, одна из вечных женских загадок. Ладно, здесь не место выяснять отношения. – Тогда – где и когда? Женщины не более загадочны, чем оловянные копи. Зажги фонарь, освети темную шахту – и ты увидишь все. Только вам, мужчинам, нравится выискивать в женщинах вечную загадку. Это спасает вас от лишнего беспокойства, бесполезных вопросов, от траты времени и сил. – Короче, от вечных разговоров, – усмехнулся Сэм. – С вами до конца никогда не договоришься. – Ну и болтуны вы оба! – нахмурился Джонстон. – Нет, здесь другая крайность, – косо глянула на него Гвиневра. – Впрочем, ты прав. Скажите мне, что за человек Пискатор? – Гм м! – задумался Сэм. – Ты имеешь в виду, почему именно он сумел пройти в Башню, тогда как другим это не удалось? Ну, прежде всего, потому, что он – агент, я полагаю. Правда, возникает вопрос, почему этого не смог сделать Торн? И зачем ему вообще нужен «Парсефаль»? Этики и их агенты имеют другие средства передвижения – какие то невидимые летательные аппараты. – Ну, этого я не знаю, – Гвиневру явно интересовало другое. – Давайте лучше поговорим о Пискаторе. Чем он отличался от остальных? Не было ли у него каких то внешних особенностей – в одежде, например, – послуживших ключом к дверям Башни? Кроме того, очень важно, какой путь каждый сумел пройти по коридору. Какие отличия дали возможность одним продвинуться дальше других? – У нас нет компьютера, чтобы рассчитать и сравнить их пути, – возразил Сэм. – Но Галбира хорошо знает членов команды и, когда она появится, мы получим все данные. Итак, если узнаем точный путь каждого, то сможем сопоставить его с особенностями человека. Правда, я сомневаюсь, что они сделали там необходимые замеры… – Тогда остановимся на Пискаторе. – Он же из этих желтопузых, – буркнул Джонстон. |
