— Нет, — твёрдо ответил я, — бегство не выход. Как и сдаваться после первой попытки. Надо понять, почему она так боится.

Перл спряталась за большим камнем в углу пещеры и теперь сидела, облокотившись на него и, покачиваясь, обнимала руками колени.

— Милая, — ласково обратилась к ней Мерисса, — мы понимаем твою обиду… и боль, но всё позади. Арман больше не придёт.

— Я вам не верю, — упрямо ответила она.

— Но это действительно так, — сказал Азурион.

Перл подняла на него взгляд и вспыхнула.

— Уйди! Тебя я не хочу видеть особенно!

— Но почему? — озадаченно спросил он.

— Ты слишком похож на Эстуара! Он бросил меня! Отдал на растерзание Салазарам!

Кажется, фамильные черты в нём тоже были сильны.

— Он не бросал… — попыталась возразить Мерисса, но Перл её не слушала.

— А ты! Кто ты⁈ Говоришь, королева⁈ Но я тебя не помню! Почему тогда ты не спасла меня раньше⁈ Почему вы отдали меня Арману? Почему пустили его сюда⁈ А он медленно убивал меня!

Перл зарыдала.

— Надо же, — шепнула мне Октавия, — какой сложный характер у воли реликвии. Такое и без того довольно редко используется в артефакторике. А если и используется, то обычно это нечто крайне примитивное.

— Да, — согласился я с ведьмочкой, — за эту пару минут Перл уже нам продемонстрировала довольно большой диапазон эмоций.

— Я слышала, что такое бывает, когда артефакторы пытаются перенести в своё изделие душу дорогого им человека. Может быть, это дочь Маринуса или невеста? — предположила Октавия.

— Возможно, — кивнул я, — значит, и реакции у неё должны быть человеческими.

Затем я вновь подошёл к Перл поближе и спросил:

— Арман оказался здесь по приглашению Сирен? — догадался я. — Он не взламывал защиту, ему показали дорогу?

— Да, — подтвердила Перл, — сначала Эстуар привёл его ко мне… Называл другом, но затем Арман самостоятельно пришлё сюда, и…

Она замолчала, но я не отступал.

— Что Арман делал с тобой?

Девушка вздрогнула, но всё-таки ответила:

— Он… он заставлял меня питаться болью и страданиями! Я никогда не знала такого ужаса! Раньше со мной всегда добровольно делились энергией, и я была счастлива… я служила Эстуару и другим… меня все любили, и я любила всех в ответ. Но Арман… Он чудовище! Он — сумасшедший извращенец! Он вливал в меня боль, агонию, ненависть… он заставлял меня поглощать последние минуты своих жертв. Их ужас, их гнев, их страдания… а потом он научился растягивать этот их предсмертный миг до бесконечности.

Перл снова зарыдала и отвернулась от нас к стене, а потом, сквозь слёзы, добавила:

— Я никогда не буду служить вам! Я не прощу вас! Предатели! Уходите!

Я задумался.

У нас не было времени убеждать душу артефакта в том, что Азурион и Мерисса не такие уж плохие люди и что ей стоило бы их простить.

Она невзлюбила их буквально с первого взгляда.

Попробовать и подчинить артефакт силой, как это делал Арман? Я чувствовал, как Перл вздрагивает и сторонится моей энергии.

Сила смерти пугала её.

Арман сумел подчинить её в прошлом, потому что его дар перекликался с даром Сирен. Они брали начало из одного источника. Из магии воды.

Я не знал, что будет, если воздействовать своей силой. Вдруг я превращу волю в умертвие и просто сломаю артефакт?

Влияние Октавии тоже было непредсказуемым. Слишком сильно отличались наши стихии.

Но ясно было и другое. Сирен Перл тоже признавать не хотела.

Королеву она винила во всех бедах, а наследного принца принимала за его далёкого предка.