— С этим проблем нет? — задал я новый вопрос, мягко подталкивая Алину к выходу.

Она недоумённо на меня посмотрела, решив, что я её почему-то выпроваживаю, но быстро поняла, что я и сам иду вместе с ней. Так что спокойно продолжила разговор:

— Нет. Недостатка в лекарствах у нас нет. Морис отлично всё организовал даже при том, что поставки ингредиентов с других городов сейчас невозможны.

Я улыбнулся.

— Отлично. Значит, он умеет отвечать за свои слова. Пару недель назад Морис заверил меня, что в столице достаточно сырья, если знать, где искать.

— О, поверьте, он точно знает, — подтвердила Алина, — причём не только то, что касается запасов непосредственно Вийонов, хотя у них на складах осталось очень много всего полезного. Но такое ощущение, что Морис лично знает каждого даже самого захудалого фармацевта в городе. Я уже не говорю о других более надёжных поставщиках.

— Что ж, — подытожил я, — одной проблемой меньше.

— Да, — согласилась Алина, — я тоже рада, что здоровью детей ничего не угрожает, но всё-таки, Макс, прошу прощения, что так высказываюсь о выживших представителях твоего клана, но воспитывали их как-то очень странно! Кстати, — переключилась она, когда мы вышли из конюшни, — а куда мы идём?

— В клинику, разумеется.

На этих словах возле нас с визгом затормозил мой химеромобиль и приглашающе открыл дверь пассажирского сидения перед Алиной.

Я не подвергал её слова сомнению. Наоборот, если уж наш терпеливый и добрый химеролог настолько отчаялась, что пришла ко мне жаловаться, значит, проблема и впрямь серьёзная.

Меня это, впрочем, не особенно удивляло. Эти дети выросли совсем в другом мире и обстановке. Вполне естественно, что у них есть собственные понятия о том, как именно должны с ними обращаться.

Уже не говоря о том, что подросткам свойственен юношеский максимализм. И все они находятся в крайнем стрессе, ведь их близкие и друзья давно погибли.

Так что нет ничего странного, если они пытаются отыграться на медиках центра или приставленных к ним наставниках вроде Алины.

Да и, прямо скажем, в клинике совсем нечего делать. Одно дело, когда они только вернулись к жизни и им требовалось немало времени, сил и ухода врачей, чтобы они научились заново говорить и двигаться.

И совсем другое — практически здоровые дети, которых заперли в четырёх стенах без особого понимания, как именно дальше будет проходить их жизнь.

К счастью, я не только предугадал подобное развитие событий, но и позаботился о том, как решить эту проблему.

Более того, всё, что касалось юных Рихтеров, было для меня одним из важнейших вопросов. Предки не зря сохранили этих детей, как главную ценность.

Каждый из них — сильнейший боевой маг, который в будущем станет элитой клана и грозным оружием.

Кровь в мире магии имеет огромное значение. Именно поэтому Ольга, как урождённая Рихтер, налету осваивала то, что Прохору или Алану давалось часами изнурительных тренировок.

А тут не просто представители старшей ветви, но и специально отобранные как лучшие из лучших.

Но всё это в будущем, а пока детишки представляют собой не более чем «заготовку», которую ещё предстоит «огранить» и превратить в произведение искусства.

Ведь, по моему глубокому убеждению, в элиту невозможно попасть по праву рождения. Это право надо доказать своими способностями. И это юным Рихтерам ещё предстоит понять.

Как только стало ясно, что наш ритуал воскрешения работает как нужно, я распорядился о строительстве здания академии.

Я не особенно про него распространялся, да и времени широко анонсировать эту стройку перед моими учениками не было, так что для многих это станет сюрпризом.