Другая площадь была базарная. По утрам там продавали свежую рыбу, а в остальное время — фрукты, пряности и почему-то ткани. Тканями каких-то бешеных, «кислотных» расцветок и неповторимых рисунков были буквально увешаны многие лавки. Наверное, это был местный промысел.

Любимым местом у меня долго была старая каланча. Пожарные почему-то покинули ее, и наверх можно было пройти беспрепятственно. Там стояла скамейка и висел бронзовый колокол без языка. Город оттуда был виден весь как на ладони.

Возле двух каменных пирсов покачивались лодки и небольшие парусники…

Такой вот сон. Ничего не происходит, а приятно. Я кому- то рассказал про него, и мне сказали в ответ, что это болгарский Несебр; но я потом побывал в Несебре и понял, что нет, это не он, имеется только небольшое формальное сходство: стоит на острове, застроен небольшими домиками. Остальное — совсем другое… Несебр — курортный город, полный туристов и отдыхающих. Мой — в нем все свои, совсем нет посторонних. По-моему, все давно знают друг друга. Поэтому он немножко неухоженный, как бывает неухоженным старый сад, где и так все хорошо.

Вот там мы и оказались — как раз около каланчи.

— Что это? — прошептала Патрик. И кто-то ойкнул — не столько испуганно, сколько восторженно.

А меня стало пробирать ужасом.

Я понял, что, когда Волков каким-то образом захватил мое тело и переделал его в свое (и тогда из кого же он восстановил меня?) — он узнал про меня все, в том числе и про этот город, и теперь он куражится надо мной, над нами, играет, как кошка с мышками, показывает, что ничего неожиданного для него мы не сделаем, потому что ему от меня все заранее известно…

И еще я понял, где и как он будет меня убивать.

— Это Город из моих снов, — сказал я. — Помнишь, Инка, я тебе как-то рассказывал?

— Помню… чуть-чуть.

— Вот это он и есть. Ребята, держимся плотно. Совсем плотно. Я и Патрик смотрим вперед, Артур вверх, Джор назад, Аська направо, Валя налево. Чуть что… Валя, возьми все-таки оружие.

— Я почти не умею…

— Сразу никто не умеет. Но все быстро учатся. Главное, после выстрела не бросай его под ноги…

Между тем я обнаруживал какие-то различия между моими грезами и действительностью. Во-первых, улицы залиты были туманом, не слишком густым, но достаточным, чтобы полностью растворять перспективу. Метрах в ста уже ничего было не разобрать — невнятные пятна. Во-вторых, под ногами было как-то слишком много неубранных палых листьев. В-третьих, несильно, но отчетливо несло гарью — не дымом костров, а именно гарью, будто где-то горели старые матрацы или мусорные баки…

34

Когда Вика прошла сквозь призрачную дверь, ее тут же взяли под локти двое охранников и куда-то молча повели. В первые секунды она по инерции шла молча, потом ее охватило возмущение.

— Уберите руки, — надменно потребовала она. — Какое право…

Ее синхронно с двух сторон приподняли и встряхнули. Вика прикусила язык — в прямом смысле. Еще пять шагов — и они оказались в обширном помещении, напоминающем павильон для киносъемок: пол был засыпан крупной галькой и окатышами, сверху, с большой высоты, били светом и жаром несколько прожекторов, на стенах изображены были — в довольно хорошем качестве — лесные пейзажи; где-то весело журчала вода.

В центре помещения стоял, накреняясь, черный камень, напоминающий сильно вытянутое яйцо. На одной из его стенок видна была зигзагообразная трещина.

Волков сидел в складном кресле, сложив ногу на ногу. Рядом с ним стояли еще двое охранников. Больше в помещении никого видно не было.

Вику бросили перед ним на колени.