Я создала воспоминание.

Потрясенная, я повернулась к Тритон, стоящей рядом. На ней были обтягивающие капри и яркий цветной топ. Темные очки скрывали ее глаза, и она вытирала влажным платком под носом. Шелковый шарф, скрывающий ее волосы, делал демоницу похожей на звезду пятидесятых во время съемок на природе. Видимо, это она одела меня, потому что я этого точно не делала.

— И это реально? — спросила я. — Все закончено?

Небо было таким синим. Я, возможно, никогда не увижу его снова, но оно осталось со мной, в моих воспоминаниях.

Она улыбнулась, ее губы были ярко красными, а на щеки нанесено слишком много румян.

— Впусти Ала. Но только его. Это надо запомнить. Они все должны запомнить это.

Я понятия не имела, о чем она говорит, но подумала об Але.

Меня пробрала дрожь, а мир, казалось, икнул. Окатило энергией, и Ал просочился в мой разум, как будто все время был тут и просто ждал, а сейчас я открыла дверь и он ввалился. Он стоял рядом со мной, одетый в месопотамский костюм, широко раскрыв рот. Зрачки были настолько маленькими, что казалось, глаза демона наполнены кровью. Потрясение захлестнуло его, когда он увидел, что я сотворила, а потом появился страх, но я не знала, вызван ли он тем, что я это создала, или тем, что ему придется вытаскивать все это из моей головы.

— Боже мой, — прошептал он, осмотрев пустыню. — Здесь даже есть старая лей-линия.

— Ал? — протянула я испуганно, и он как будто подхватил мою душу, схватив меня за плечи, когда у меня подкосились колени. Он поднял меня на руки, пытаясь одновременно и разглядывать мое творение, и заглянуть мне в глаза.

— Прими воспоминание, Ал, — тихо сказала Тритон. — Прежде, чем она потеряет сознание.

Ал испуганно вдохнул, уставившись мне в глаза. Воспоминание почти причиняла боль, и я хотела избавиться от него.

— Впустите меня, — попросил он, видя, что мне больно, и я закрыла глаза.

Я начала плакать, когда он подхватил мою душу и вытянул меня из коллективного сознания, оставив лишь воспоминание о полуденном Петрифайд-Форест. Он начал осторожно вытягивать кусочек за кусочком все воспоминание, отсекая небольшие части, прицепившиеся к нему — форму камней, которые я видела когда-то на пляже, цвет заката, который я видела в десятилетнем возрасте, карканье ворона, услышанное еще в лагере, от которого дрожь пробирала до самого позвоночника. Ал тщательно отодвигал в сторону прицепившиеся воспоминания, отделяя мою душу от конструкции, оставляя только то, что было реально.

Боль постепенно ушла, и я вновь стала цельной, но он продолжал всматриваться, проверяя, что ничего не забыл.

— Я думаю, — прошептал Ал, — я думаю, я забрал все. Я раньше этого не делал. О, Боже, надеюсь, я все забрал, — я почувствовала, как он повернулся. — Тритон. Слово, чтобы закрепить его… — его голос надломился. — Memoranda, — хрипло произнес он, и я ощутила звон, когда воспоминание полностью покинуло меня.

«Заметка на память», — перевела я про себя, ожидая волны дисбаланса, но ее не последовало.

И потом, хотя глаз я не открывала, я поняла, что все демоны, что были с нами в «Дальянсе», сейчас окружают нас. Не я впустила их, это Ал сместил мое воспоминание к ним. Оно было закреплено. И оно было реальным.

Когда прохладная ночь Месопотамии исчезла и сменилась жаркой реальностью Аризонской пустыни в июне, все демоны как один сжались и закричали.

— Боже мой! — услышала я чей-то голос, но большинство в страхе молчало.

— Дали! — крикнул Ал, прижав мою голову к себе и сложив толстые пальцы чашечкой.