Робин находился рядом с Лайонелом, если не считать тех моментов, когда дорога резко сужалась. Тогда он сохранял дистанцию в несколько футов. Бледная как полотно Луиза была потрясена тем, что веселое приключение неожиданно превратилось в смертельно опасное предприятие. Кроме того, она боялась, что, когда усталость окончательно возьмет верх, она отпустит Робина и свалится на землю.

Дул холодный ветер, небо затянули тучи. Кругом раскинулись поля, коричневые от жнивья. На соснах сидели вороны, из кустов вспархивали фазаны, вспугнутые топотом копыт. Беглецы держались окольных дорог, где почти не было людей.

В полдень Пиппа что-то крикнула, но ветер унес слова. Лайонел повернул голову.

– Мне нужно остановиться на несколько минут, – повторила она.

– Что? Я не слышу, – нетерпеливо бросил он, продолжая подгонять коня.

Пиппа подалась вбок и крикнула прямо ему в ухо:

– Остановись! Мне нужно сойти на несколько минут.

– Я знаю, ты устала, – ответил он, – но мы не можем медлить. Продержись еще час, и мы сменим лошадей.

– Ради Бога, я не выдержу столько, – едва не заплакала она. – Дело не в усталости! Просто я сейчас обмочусь! Это все беременность… ну еще и тряска.

Ничего не попишешь, придется сделать остановку.

Лайонел выругался себе под нос, но свернул в небольшую рощицу неподалеку от дорожной колеи. Потом спрыгнул и снял Пиппу. Стоило ее ногам коснуться земли, как колени подогнулись.

– Не думала, что настолько слаба, – презрительно пробормотала она, повисая на его руке.

– Только давай поскорее. МЫ с Робином пока напоим лошадей вон у того ручья.

Луиза, спотыкаясь, пошла за Пиппой в гущу деревьев.

– Жаль, что у нас нет своих лошадей, – окликнула она из-за выбранного ею куста.

– Ничего, найдем, – пообещала Пиппа, выходя из укрытия. – Лично я не собираюсь сидеть на подушке дольше, чем это необходимо.

Она говорила так уверенно, что Луиза нисколько не усомнилась в ее способности выполнить обещание.

Лайонел нервно расхаживал по берегу ручья и, завидев женщин, нетерпеливо спросил:

– Готовы?

– Да, – кивнула Пиппа, немного обескураженная резким тоном. Она потрясла затекшими руками. – Как скоро мы сможем сменить лошадей?

Лайонел устало прижал кончики пальцев к сомкнутым векам. Вопрос был достаточно разумным, но почему-то раздосадовал его, будто она оспаривала принимаемые им решения.

– Я сам пока не знаю, – отрезал он.

– Сомневаюсь, что они протянут долго с двойным грузом, – не унималась Пиппа, раздраженная его пренебрежительным обращением.

Лайонел глубоко вздохнул.

– Доберемся до следующего селения. Вряд ли там есть кабачок, зато будет ферма или хижина, где нам продадут еду. Потом мы пойдем по полям в поисках коней. Если нам это удастся, к ночи доберемся хотя бы до Уитчерча. Если очень повезет, к завтрашнему дню они доставят нас в Саутгемптон, где ждет Малколм. А теперь я усажу тебя в седло.

Он бесцеремонно поднял ее на подушку, и Пиппа мудро придержала язык.

Лайонел пожалел о своем поведении, как только они вновь выехали на дорогу. Ему все труднее было сохранять спокойствие перед лицом растущей тревоги. Он твердил себе, что их еще не хватились, но в глубине души чувствовал, что их побег успели обнаружить и масса людей сейчас рыщет по стране, разнюхивая след беглецов.

Одно он знал твердо и наверняка: ему придется покончить со своими спутниками, а потом вонзить кинжал себе в сердце, прежде чем люди Филиппа их схватят.

Глава 24

Они проскакали еще пять миль до крохотной деревушки Бидон-Хилл. За ней на пересечении едва видных троп стоял убогий кабачок. Лайонел спешился, кивком дал знать Робину, чтобы оставался в седле, и нырнул под низкую притолоку.