Жена ему омерзительна.

Какая страшная мысль! Пиппа считала, что способна понять и простить легкое увлечение. В конце концов, мужчины гак созданы. У них свои потребности, а она по собственному желанию последовала за Елизаветой в заточение. Но страстный роман, такой бурный и всепоглощающий, что он не выносит прикосновений к жене?! Нет, это совершенно другое дело!

Он нуждается в ребенке, как все мужчины, и поэтому обладает Пиппой во мраке ночи, чтобы скорее покончить с неприятной обязанностью.

Господи Иисусе! Да что же это творится? И кто она?

Пиппа ломала голову, стараясь припомнить, в обществе какой женщины наиболее часто видела Стюарта. Но на ум ничего не приходило.

Робин. Робин сумеет дознаться.

Куда девались одолевавшие ее вялость и головная боль!

Сгорая от нетерпения, Пиппа вскочила и отправилась на поиски сводного брата.

Глава 4

Луиза тупо рассматривала вышивку, хотя за последние полчаса не сделала ни единого стежка. В комнате раздавался монотонный голос доньи Бернардины, с трудом читавшей по-английски житие святой Екатерины.

– Ох, до чего же грубый язык! – досадливо воскликнула дуэнья. – Как произносится это слово, девочка?

Луиза моргнула, чтобы изгнать из памяти мужественное лицо с красиво очерченными губами, поразительно синими глазами и гривой непокорных локонов. Пришлось встать, нагнуться над страницей и отыскать место, куда тыкала пальцем Бернардина.

– Колесо, – пояснила она. Бернардина поморщилась и решительно захлопнула книгу. Она считала своей обязанностью овладеть английским и, поскольку Луиза бегло говорила на чужом языке, надеялась ее развлечь, то и дело обращаясь к ней за помощью. Но сегодня вечером Луизу, похоже, не интересовали ни жития святых, ни любая другая тема.

– Ты устала, малышка?

– Нет, – поспешно улыбнулась Луиза. Бернардина так наблюдательна и вечно старается влезть не в свое дело!

– Отдыхала бы днем, вот и набралась бы сил, – продолжала Бернардина, игнорируя ответ подопечной, поскольку он противоречил ее диагнозу. – Сиеста днем, в разгар жары, просто необходима, чтобы не чувствовать себя утомленной по вечерам.

Луиза отбросила вышивание и поднялась.

– Бернардина… дорогая Бернардина, какое значение имеет, утомлена я вечерами или нет? Все равно делать нечего!

Она широко раскинула руки, словно показывая, в какой бездонной пустоте приходится жить.

В этот момент открылась массивная входная дверь. В зале простучали быстрые шаги, и послышались голоса опекуна и управителя дома. Луиза, застыв, прислушалась. Зайдет ли он? Она уже и не помнит, когда в последний раз смогла с ним поговорить. А поговорить просто необходимо!

Отдав какие-то срочные приказы управителю, Лайонел поспешил к лестнице, собираясь сменить одежду на что-нибудь более подходящее для торжественного приема в Уайтхолле. Королева назначила на сегодня музыкальный вечер. Лайонела не интересовали музыкальные вечера, но там будут Симон Ренар и Руй Гомес, не говоря уже о самом Филиппе. Они намереваются заняться обычным делом этой ночью, а ему после разговора со Стюартом Нилсоном придется объяснить, что планы изменились.

Он поставил ногу на ступеньку, но поколебался, глядя в сторону закрытой дубовой двери гостиной и со стыдом сознавая, что прошло уже несколько дней с тех пор, как он справлялся о здоровье и благополучии воспитанницы. Вполне можно уделить ей минут пять.

Луиза торопливо повернулась к двери. На щеках появился румянец, глаза блестели в предвкушении битвы с Аштоном.

Лайонел улыбнулся женщинам.

– Добрый вечер, донья Бернардина, Луиза. Надеюсь, все в порядке? Хорошо провели день?

– День как день, – решительно объявила Луиза. – Та-, кой же невыносимо тоскливый, как все предыдущие.