– О, детка, зачем ты так, – запротестовала Бернардина. – Как ты можешь говорить подобные вещи! Вряд ли дону Аштону по нраву твои жалобы.

– Но он должен их услышать, – настаивала Луиза. – Дон Аштон, когда вы повезете меня ко двору?

Лайонел немного растерялся. Обычно Луиза при нем вела себя, как подобает хорошо воспитанной испанке благородного происхождения. Правда, несколько раз упоминала насчет визита ко двору, но немедленно смирялась, когда он объяснял, что слишком занят и пока не может устроить ей аудиенцию у королевы. Где-то в глубине души он со стыдом сознавал, что девушка ожидала большего от своего путешествия в Англию и чувствует себя совершенно одинокой и заброшенной в этом, пусть и роскошном, доме на реке. Однако сейчас у Лайонела было столько забот, что самой последней из них была необходимость найти компанию и развлечения для своей воспитанницы.

И вес же, столкнувшись с такой настойчивостью, он просто не знал, как поступить.

– Придется найти тебе покровительницу, какую-нибудь придворную даму, которая взяла бы тебя под свое крылышко, – неловко пробормотал он. – Ты многого не знаешь о здешних обычаях и наверняка не захочешь наделать ошибок и показаться глупенькой.

Но вопреки его ожиданием Луиза не собиралась смириться. Наоборот, вызывающе вздернула подбородок.

– При английском дворе немало испанских дам. Взять хотя бы герцогиню Альба. Думаю, она будет счастлива помочь мне. Ведь я Мендоса, дон Аштон, и не стоит об этом забывать.

«И тут она нрава», – подумал Лайонел, не понимая, смеяться или досадовать. Да, Луизу нельзя назвать слабохарактерной: недаром она отказалась от предложенного ей брака. Однако он никак не ожидал, что она способна доставить ему неприятности во время пребывания на английской земле. Он знал ее с тех пор, как она еще была ребенком, но в обществе взрослых девочка, неизменно сопровождаемая дуэньей, казалась милым, послушным ребенком с прекрасными манерами.

Похоже, он совершенно ее не знал! Стоит только посмотреть на замкнутое, высокомерно вскинутое лицо!

Лайонел поймал ее подбородок и, заглянув в глаза, одарил сожалеющей и одновременно льстивой улыбкой.

– Терпение, малышка. Как только я улажу дела Филиппа, немедленно займусь твоими. Ну а пока… ты могла бы наслаждаться здешними пейзажами… здесь все иначе, чем в Севилье! А река…

Он показал на открытые окна, в которые вливался мягкий вечерний воздух. За окнами простирался газон, доходивший до самой Темзы. Но разве он не сознает, что все это – жалкая замена музыке, танцам, пирам и обществу молодежи, словом, всему тому, чем Луиза имела полное право наслаждаться.

Луиза почти ожидала уговоров и поэтому приготовила второй сюрприз.

– Если мне нельзя появляться при дворе, почему я не могу хотя бы взять лодку и покататься по реке? – недовольно спросила она. – Я ведь не вижу ни реки, ни сельской местности, только целыми неделями сижу взаперти да изредка гуляю по саду. Будь у меня лодка и собственный конь, чтобы ездить по паркам и лесам, может, я и отвлеклась бы немного.

– Луиза, девочка моя, я не выношу воды и, как ты знаешь, не езжу верхом! – возопила Бернардина, которая, как подобает дуэнье, была обязана сопровождать свою воспитанницу в.любой поездке.

– Тебе совершенно ни к чему этим заниматься, – провозгласила Луиза. – У меня будут лодочник и конюх. И кроме того, ты сама вечно твердишь, что мне нужно больше бывать на свежем воздухе.

Она снова окинула вызывающим взглядом своего опекуна.

– У английских дам не бывает дуэний. Зато есть лодочники и конюхи. Я точно это знаю. И желаю того же самого.

– И откуда ты это знаешь? – осведомился Лайонел, теперь уже скорее довольный, чем раздосадованный.