- Безобразие! - бормотал канцлер. - Как можно в такой обстановке решать государственные дела? Сегодня же… нет, немедленно прикажу эту Таньку доставить ко мне! Я лично влеплю ей выговор!

    - Я тоже хочу влепить ей выговор! - зарумянился Дормидонт.

    - Вам нельзя, ваше величество! - быстро ответил Кощей. - Жена цезаря должна быть выше подозрений.

    - О-ох! - напрягся Дормидонт.

    - Тем более сам цезарь, - закончил свою мысль Кощей и перевел дух. Затем, подхватив обмякшего Дормидонта под руку, он повел его к двери: - Эмир кумарский приглашает вас к себе на посиделки. Он покажет вам танец живота!

    - Тьфу на него! - обозлился Дормидонт. - Это что, новое похабство? Да мне и на рожу-то его смотреть противно, а ты говоришь - танец живота!

    - Вы меня не так поняли! - осклабился Кощей. - Танец будут исполнять лучшие рабыни бухарского варьете!

    - А-а-а, значит, не эмир? - оживился Дормидонт. - Ну, это другое дело. Только бы матушка-царица не узнала, а то снова визгу будет…

    Сопровождаемый великим канцлером, Дормидонт вышел за дверь. В открытое окно влетал свежий ветер. Он нес с собой запахи цветущего луга, щебет птиц, нестройный гомон большого города. И вдруг все словно бы стихло: замерли цветы, замолчали птицы. Тяжелая угловатая тень надвинулась на окно. Через секунду в комнате стояло странное существо в монашеском балахоне с надвинутым на лицо капюшоном. Оглядевшись, незнакомец увидел лежащую на полу корону. Рядом валялся царский жезл. Незнакомец издал какой-то странный горловой звук и бережно поднял с пола символы государственной власти.

    - Дормидонтушка, ты где, у себя, что ли? - послышался за дверью женский голос. - Ку-ку! Что ты делаешь, солнышко?

    Незнакомец на мгновение замер, затем метнулся к окну и словно растворился в воздухе. Дверь в комнату открылась. На пороге стояла царица. Ее лицо с сахарной улыбкой окаменело. Улыбка сменилась гримасой капризного недовольства.

    - Опять ушел, идол окаянный! Ох, и тяжко мне, затворнице, ох, и ску-учно! - царица залилась слезами и побежала к себе, на женскую половину.

    3.

    Богатыри вышли от Святогора одновременно ублаготворенные и озабоченные. Яромир оглянулся на резную табличку «ШТАБ ДРУЖИНЫ» и сладко вздохнул:

    - Никогда у меня столько денег не было!

    - Это же командировочные, чудило! - хмыкнул Добрыня Никитич. - С ними надо поэкономней быть. А то просадишь в один раз, и запевай!

    - А что запевать-то? - поинтересовался Яромир. - Я могу! Может, камаринскую?

    - Да хоть «Хорст Вессель»! Вот окажешься без денег в Биварии, тогда и запоешь!

    - Добрыня прав, - кивнул Алеша Попович, непонятно чему улыбаясь. - Валюту придется экономить.

    - А попутный заработок? - нахмурился Илья. - Да нешто мы какого-нибудь франкмасонца тряхнуть не сможем? Не бойся, братишка! - Он положил тяжелую руку Яромиру на плечо. - Мы везде прорвемся! Мы ж богатыри, едрена вошь, а не тварь дрожащая!

    Алеша Попович задумался было, чтобы возразить Илье, но в этот момент где-то недалеко бухнул колокол, послышались крики и кто-то завопил истошным голосом:

    - Трево-ога! Перекрыть все ходы-выходы! Никого не пущать и не выпущать!

    - Это Блудослав! - сказал Илья, сощурившись. - Ишь, как верещит сладко! Со слезой! Эх, давненько он у меня леща не зарабатывал! - Однако слова Муромца повисли в воздухе. Друзья сосредоточенно молчали и оглядывались.