Друзья по несчастью обнялись, тесно прижавшись друг к другу, и надолго замолчали. Толкунову даже в какой-то момент показалось, что он стал согреваться и проваливаться в сладкую дрему. И именно в этот момент его разбудил чей-то хрипловатый басок:

— Эй, есть тут кто живой?

А следом по глазам резанула сладко-яркая, ослепительно-медовая полоса долгожданного света.

Еще через пятнадцать минут Сергей оказался в теплом помещении и… увидел меня. Радость неожиданного освобождения омрачало лишь то, что я лежала в кресле-качалке без сознания. Ну и еще слова, которые Сергей услышал от врача Скорой Помощи, увозившей Татьяну Качалову и какого-то незнакомого высокого красавца с пронзительно серыми глазами:

— Надеемся, Георгий Петрович, что Татьяна Борисовна выживет… Мы очень постараемся…. В принципе, организм у нее молодой, хоть и сильно истощенный…

Вместе с Качаловой в больницу отправился и Генрих Михайлович. У мужчины началась такая истерика, что даже укол сильного успокоительного не мог купировать его икающие рыдания….

Карла Ивановича Лемешева, закованного в наручники и еще двух мужчин, чьих лиц Сергею разглядеть не удалось, увез сине-белый милицейский форд с мигалкой, огласив, напоследок, окрестности взбудораженной Пахры мяукающими воплями сирены….

25 октября (среда)

Вот собственно и всё.

Смотрю на запорошенный снегом двор и ничего не чувствую.

Почти полтора года работы в детективном агентстве не вымотали меня так, как эти последние тридцать дней. Однако, надо собраться с силами и рассказать о том, что успел поведать на допросах арестованный Лемешев Карл Иванович. Диктофонную запись его исповеди передал Юленьке Георгий Петрович.

К огромному сожалению, Эрнст под разными благовидными предлогами отказывается от встреч со мною. Даже трубку не снимает, если на телефоне высвечивается мой номер. Но мне почему-то кажется, что это временное отчуждение. Просто этот очень большой, умный и красивый мужчина, у которого в жизни было и есть всё, кроме личного счастья, вдруг и помимо воли вошел в мою жизнь спасителем, утешителем и защитником.

Я ведь тоже люблю тебя, Эрнст! Люблю, как сказал бы Шекспир, любовью брата, а, может быть, еще сильней…

Мы с тобой почти идеально сыграли пьесу про Шарля и Шарлоту.

Но есть три ключевых и всё объясняющих слова: «сыграли», «почти» и «пьесу».

Тем не менее, я искренне надеюсь, что когда-нибудь, через годы, а лучше месяцы или недели — мой телефон подмигнет знакомым номером, радостно сообщая, что Георгий Петрович Эрнст…., что мой обожаемый Гоша Великолепный меня не забыл. Что он простил. Что помнит. Помнит всё….

Итак.

Финал.

Либретто трагикомедии, фарса или обычной человеческой драмы? Не берусь судить…

Карл Лемешев был назван папой-коммунистом в честь автора знаменитого «Капитала». Еврей по матери и чистокровный русак по отцу, маленький Карлуша с детства чувствовал себя не на своем месте. Во многом, благодаря маме Еве.

Родители Евы Беренштам, так же как и ее старшая сестра, жили в Израиле. В свое время квартет известных виолончелистов отправился на гастроли в Австрию, где и остался, попросив политического убежища. Одиннадцатилетнюю младшую дочь им пришлось оставить в Союзе. Музыканты пожертвовали ребенком, рассчитывая на фантастическую возможность в каком-нибудь обозримом будущем, вызволить ее у коммунистов и вывезти на Землю Обетованную. К слову сказать, в 1993 году их мечта осуществилась. Еве разрешили выехать в Израиль для воссоединения с семьей. Однако своих родителей она в живых не застала. Да и старшая сестра — Марочка — была уже очень плоха, почти не ходила, не видела и не слышала. Так что райские кущи, о которых мечтала Ева долгие годы, превратились для нее в маленький дом на выжженной солнцем земле и общение с незнакомыми, в сущности, людьми, говорившими на незнакомом языке.