— Ты иди, — сказал он. — Я останусь.

— Не валяй дурака. — Я глянул через поручни. — Какая здесь высота?

— Приличная, — буркнул Тайсон.

Да, до земли было далеко. Но огонь уже лизал внутренность фонаря. Жилище, опоясывающее маяк, пылало вовсю, а это значило, что спрыгнуть можно было только с той стороны, что выходила на море. Языки пламени вырвались из фонаря, и Тайсон проворно перебрался через поручни. Я пока не последовал его примеру — побежал на другую сторону башни, схватил портрет, разбил стекло и вынул фотографию.

Тайсон всё ещё висел на уступе, цепляясь за поручни, когда я вернулся к нему. Я перелез на ту сторону, и мы замерли, а огонь взвивался всё яростней. Я вспомнил, как стоял когда-то на пятиметровой вышке в бассейне. Я торчал на самом краю добрых десять минут, пока не собрался с духом для прыжка. Сейчас времени на это не было.

— На счёт три! — сказал я. — Раз... два... три!

Мы оба отпустили поручни и не глядя канули вниз, ударились о наклонную стену башни и заскользили по ней. Камень раскалился от внутреннего жара. Мы свалились прямо в низкий кустарник, окружавший маяк; заросли смягчили наше падение, но не остановили его. Полоска кустов кончилась, и мы продолжали кувыркаться по скале, спускавшейся в океан. Откос не был слишком крут, но зазубренные камни — не очень приятная подстилка. Наконец мы остановились на самом краю, над океаном. Тайсон, катившийся спиной вперёд, размозжил бы себе голову, если бы, к счастью, не приземлился на меня.

Я взглянул вверх — маяк, казалось, возвышался где-то невероятно далеко. Невозможно поверить, что мы проделали такой долгий путь способом «голова-ноги» за столь короткое время.

Сейчас, во время прилива, скалы были мокрыми и скользкими, ветер казался настоящим ураганом, волны внизу яростно бились о камни, вода фонтанами вырывалась из щелей, словно из дыхала кита. О том, чтобы забраться обратно на утёс, можно было забыть; шторм набирал силу, валы достигали по меньшей мере десяти футов в высоту, так что этим путём тоже не спастись.

Очередной волной нас подбросило вверх и швырнуло на скалы; ошмётки пены брызнули во все стороны.

— А-а! — завопил я. Ох, как больно! Такие волны обращают камни в песок, и скоро они размолотят нас в пыль, если мы ничего не предпримем.

Наверху прогремел взрыв.

— Берегись! — услышал я крик Тайсона. Взорвался маячный фонарь, осыпав всё вокруг градом тяжёлых стеклянных осколков.

Стеклянная картечь и горящие куски древесины падали кругом. Наверху деревянный каркас дома подкосился, горящие балки, похоже, вот-вот покатятся по склону прямо на нас. Надо убираться! Единственной возможностью спасения оставалась вода.

— Но я не умею плавать! — вскрикнул Тайсон.

— Знаю, — откликнулся я и в это мгновение увидел, как к нам приближается ещё одна гигантская волна, самая зловещая из всех — вздымается, закрывая океан от наших взоров. — Зато я умею. Держись за меня! Я не позволю тебе утонуть.

Волна накатила прежде, чем мы успели сообразить, как действовать. Тайсон обхватил меня за пояс, и мы очутились под водой. Вал протащил нас по камням, затем бросил назад; нас крутило и швыряло во все стороны, пока я вообще не утратил понятие, где верх, где низ.

Когда моя голова вынырнула на поверхность, нас отнесло в ледяное открытое море, ярдов за сто от берега — долгих сто ярдов. Я сбросил ботинки и, таща за собой отплёвывающегося, кашляющего и захлёбывающегося Тайсона, погрёб к берегу. Тайсон изо всех сил цеплялся за мой ремень. В этот момент я отдал бы все сокровища мира за то, чтобы быть Дрю Лэндерсом или хотя бы Рэндалом; сильный пловец справился бы с задачей куда лучше меня.

Тайсон запаниковал и каждый раз, когда нас накрывало волной, едва не утаскивал меня под воду, но каким-то непостижимым образом мы всё же ухитрялись удерживать головы на поверхности.