— Понимаешь, и твоей выносливости есть придел, ты его достигла. — Развернутое в нужную сторону ухо Грозы не оставляло сомнений, что происходящее для нее не является секретом, но отпустить конечность и спасать любимую чашку она не спешила.

— К тому же ребенок весьма живой… И знаешь — если предотвращать все его шалости, он так и не научится многому. Например, что в кружку может быть налито что-то горячее…

Бдзынь! Хлюп! И звенящий шорох разлетающихся по полу осколков был органично дополнен возмущенным мявом и звуком скребущих по металлу когтей, когда взявшее разгон тельце рвануло с места преступления.

— Да и надоела мне эта чашка порядком… — прокомментировала отстраненно Гроза, — теперь будет повод завести себе новую… Заодно наука — не зря ведь запрещено на рабочем месте держать что либо кроме инструмента…

Тут Зяблик добрался до длинного полотна, зачем-то повешенного на стену, и начал карабкаться по нему вверх, помогая себе выпущенными когтями.

— Да и штору эту давно надо было заменить на что-то приличное — флегматично сказала хозяйка на характерный треск распускаемой на ленточки ткани, тем не менее, продолжая придерживать гостью на месте.

Тем временем мелкий дребезг валящегося водопада и з твердых предметов сообщил о том, что вандал перебрался со шторы на идущие вдоль стены стеллажи.

— … и истории болезни нужно пересмотреть и по порядку расставить… «Бум! дзынь-дзынь-дзынь!», — и инструменты… все лапы никак не доходили…

— А уж вазу эту точно стоило заменить на более подходящую к остальному… — «Хрясь!!», — И задумок по тематике есть много, а все лень было…

— Ну, а и репродукция эта — убожество, надо будет попросить Росинку нарисовать что-нибудь стоящее, а то она тоже что-то давно новыми работами не радовала… — Продолжала, как ни в чем не бывало Гроза, описывая будущий список разрушений — видимо немалый опыт позволял ей предвосхищать даже хаотические метания по довольно большому помещению.

Тут Зяблик, наконец, догадался избавиться от одевшейся на шею картины и смог забиться в надежное укрытие — за один из стоявших вдоль стен шкафов. Через миг оттуда высунулись усы, пошевелились и к ним присоединилось любопытное ухо. Ухо покрутилось во все стороны «осматривая» окрестности, но Хранитель с Грозой стояли на месте и с любопытством ждали, что будет дальше. К уху прибавился глаз, дополнительно контролируя обстановку и все это время за шкафом шла непрерывно какая-то возня, сопровождавшаяся почему-то металлическими звуками, но видимых разрушений больше не наблюдалось.

— Тебе надо больше отдыхать. Ребенок очень живой и любознательный. Это я тебе и как доктор, и как мать говорю…

За шкафом раздалось громкое сопение, перешедшее в пыхтение и царапанье коготками по стене, будто кто-то, упершись спиной в шкаф, а ногами в стену, пытался сдвинуть его с места. Впрочем, почему «пытался»? — шкаф не спеша начал наклоняться вперед.

— О-бал-деть! — по слогам произнесла Гроза, мертвой хваткой вцепившись в лапу, и не давая рвануть с места.

— Он же к полу привинчен… Был.

«БУУМ-М-М!!!» — удар от падения шкафа качнул пол и вернулся многократным эхом, отразившись от стен, звон пересыпающегося внутри содержимого на этом фоне даже потерялся. Следом резанул по органам слуха победный вопль молодого охотника, танцующего «триумф победы» на поверженном шкафе.

Исследователь-Центральной: «Весьма характерная поза, между прочим, особенно если мысленно дополнить ее вздернутым вверх хвостом.