– Да, договорились, – подтвердила Шкирка. – Мы будем по очереди наблюдать за ним.

– Необходимо соблюдать осторожность, – подчеркнул Лесник. – Не стоит всё время вертеться вокруг него.

– И не только вокруг Дротика, – добавила Стрела. – Некоторые собаки, похоже, не считают его опасным.

– Проблема в том, – заявил Бруно, – что он не станет ничего предпринимать в присутствии другой собаки. Он будет выжидать, когда останется один. На самом деле, он очень ограничен в своих действиях, если собирается и дальше нам пакостить.

– В том-то и суть, – подала голос Кусака. – Если мы будем поочерёдно следить за Дротиком всё время, он не сможет ничего сотворить. Возможно, мы и не получим доказательств его вины, но, по крайней мере, защитим нашу Стаю.

– Правильно, – одобрил её слова Бруно. – Постоянное, скрытое наблюдение – вот, что нам нужно. Только не следует ставить в известность ни Альфу, ни Бету. Вряд ли они воспримут это благосклонно.

– Точно, – угрюмо поддакнул Лесник. – Альфа, может, и готова доверять Свирепому псу, но лично я – нет.

Обменявшись кивками и прощальными рыками, заговорщики собрались уходить. Гроза в ужасе сообразила, что пройти им предстояло мимо неё! Быстро и по возможности тихо она зарылась в высокую траву и задержала дыхание. И лишь удостоверившись, что собаки не заметили её и направились в свои логова отдыхать, облегчённо вздохнула.

Некоторое время она ещё пролежала в траве, стараясь хотя бы немного собраться с мыслями. Когда вновь стало тихо, она ползком вернулась к своему логову. Дротик всё так же спал, ни сном ни духом не подозревая о заговоре. Его бока мерно поднимались и опускались в унисон со спокойным дыханием.

Задержавшись у входа, Гроза поглядела на Собаку-Луну, парившую над деревьями. Небесная Всесобака отвернулась от собак на земле, выгнув свои задние лапы так, что её силуэт стал виден только наполовину.

«Уж не разгневалась ли она на нас за подозрения, заговоры и перепалки? Что ж, я бы этому ни капельки не удивилась», – подумала Гроза.

Сон отказывался возвращаться. Слишком сильной была боль беспокойства, гложущего ей теперь грудь и живот.

«Я не знаю, что случилось с этой Стаей. Я не знаю, кто всё это затеял, кто мог оказаться настолько зловредным. Одна из собак-заговорщиц… или какая-то другая собака?» – терялась в догадках Гроза.

Нутром она понимала только одно – что-то ужасное проникло в их дружную команду.

Царапая когтями траву, Гроза вытянула уставшее тело и широко зевнула. Собака-Луна уже давно залезла в своё логово – чтобы проспать там до вечера, а выбежавшая вместо неё на небо Собака-Солнце почему-то предпочла остаться за толстым слоем облаков.

«Может, она тоже гневается на нас, как Собака-Луна? – пронеслось в голове у Грозы. – Она нам светит, но смотреть на нас не хочет. И дарить сегодня нам своё тепло тоже не желает».

Небо было густо-серым, и на какой-то момент Грозу охватила тоска. Такого же цвета была и шерсть бедного Шёпота. Стоило образу маленького, тощего, но невероятно отзывчивого пса всплыть в её памяти, как сердце пронзила боль горькой утраты, а горло сдавил противный спазм. Шёпота убили жестоко и безжалостно, и Стая до сих пор не узнала, кто это сделал.

«Он был моим другом, – вспомнила Гроза, и печаль камнем легла ей на грудь. – Он восхищался мной даже тогда, когда я сама себе не нравилась. И так старался добиться моего расположения! Будь Шёпот живой, он был бы сейчас рядом, болтал бы всякие милые глупости… И повсюду ходил бы за мной по пятам, как Альфа за своими щенками… Я считала его надоедливым.