Трэз моргнул.

— Правда?

— Они возводили его последние три часа. Все готово.

Покачнувшись на ногах, он закрыл глаза и прошептал:

— Я перед ними в неоплатном долгу.

***

— Вот, надень куртку, ты, наверное, замерз.

Рейдж опустил взгляд на свою Мэри.

— Что, прости? Что ты сказала?

Она протянула парку.

— Рэйдж, здесь тридцать два градуса. А на тебе одна майка.

Он, конечно, верил ей на слово, но все-таки посмотрел на голые руки.

— О. Наверное, ты права.

— Я помогу надеть ее.

Он понимал, что она обращалась с ним, как с ребенком, но почему-то его это не тревожило. И когда она засунул его руку в рукав и завернула его тело в куртку, он позволил ей делать все, что она захочет.

В куртке. Без куртки.

Плевать.

Его взгляд переместился к костру. Он получился выше, чем Рейдж ожидал, возвышаясь подобно небольшому дому над лужайкой, расположенной позади садов и бассейна. Им пришлось построить что-то вроде лестницы, чтобы можно было добраться до верхнего уровня, и, после обсуждения и следуя совету Ривенджа, они облили основание бензином.

Как и все остальные, он стоял против ветра.

Собралась приличная толпа, подумал он. Все домочадцы. Прислуга. Также все Избранные.

— Я принесла тебе перчатки, — сказала его Мэри.

Когда она потянулась к его руке, Рейдж покачал головой.

— Я залью их кровью.

— Неважно. Ты уже обморозился.

— Настолько холодно? — Секунду, она же только что сказала температуру.

— Да, — прошептала Мэри. — Холодно не по сезону.

— Так и должно быть. Не думаю, что теплая погода была бы… это было бы не… думаю, нам тоже должно быть больно.

Поэтому он предпочел бы остаться без парки. Но он не мог отказать своей шеллан…

Краем глаза он уловил белую вспышку.

Он повернулся, и дыхание застряло в горле. Трэз вышел через ту же дверь, что и все они — из библиотеки, айЭм шел следом.

Значит, началось похоронное шествие.

Тень нес на руках самое драгоценное, что было для него на земле, шаг за шагом ступая по лужайке туда, где они трудились долгие часы. Без каких-либо разговоров на повинуясь некому групповому мышлению, собравшиеся выстроились в два ряда, формируя коридор для Трэза.

Трэз изменился, в плохом смысле. Как человек, который провел месяц в путешествии, без достаточного количества еды и воды, он усох, представляя изнуренное эхо себя прежнего, его лицо впало, и мужчину окружала аура болезни, хотя он не страдал каким-то конкретным заболеванием.

Когда он прошел мимо, Рейдж задрожал.

Самодельные леса, которые они построили, скрипели, когда Трэз поднимался по ним, но Рейдж не боялся, что ступени развалятся. Они с Тором несколько раз испытали их на прочность.

И они выдержали вес.

Освещенная лунным светом, темная фигура Трэза заслоняла собой часть звезд, светивших в эту ночь, вырезая кусок галактики так, словно какой-то бог покромсал ножницами ткань вселенной.

Склонившись, он положил Селену в центр. Потом какое-то время он стоял на вершине, и Рейдж мог представить, как он поправлял ее. Говорил последнее «прощай».

Хорошо, что этого никто не видел и не слышал. Некоторые вещи, даже в дружественной обстановке, нуждаются в уединении.

Факел, которым они планировали поджечь костер, принесли из Гробницы. Ви смотался в святая святых и взял один из факелов, выставленных в главном коридоре… еще один способ оказать уважение Тени и его утрате. Тор поджег его, когда Трэз наконец выпрямился во весь рост и начал спускаться по лестнице, пламя ожило на вершине рукояти, готовое распространиться дальше, неустрашимое перед холодным ветром.