Долгое мгновение Беррис молча смотрел на нее.

Потом, ни слова не говоря, поднялся, отпер дверь и вышел на площадку. Послышалась какая-то возня. Лона не видела, в чем дело, пока Беррис не появился в дверях с извивающимся, пытающимся высвободиться Аудадом.

— Так я и думал, что ты где-нибудь здесь, — произнес Беррис. — Входи, не стесняйся. Мы хотели бы с тобой немного побеседовать.

— Миннер, не бей его, — попросила Лона. — Он только исполнитель.

— Но он может ответить на некоторые вопросы. Правда, Барт?

Аудад нервно облизал губы, глаза его забегали.

Беррис ударил его.

Кулак взметнулся и обрушился, подобно молнии. Ни Лона ни сам Аудад не заметили движения, но подручный Чока отлетел назад и тяжело врезался в стену. Беррис не дал ему даже руки поднять — удары посыпались один за другим. В конце концов Аудад обмяк бесформенным комом; по лицу его струилась кровь, но глаза оставались открыты.

— А вот теперь, — сказал Беррис, — расскажи-ка нам о Дункане Чоке.

Через какое-то время они вышли из ее комнатки, оставив Аудада мирно посапывать на кровати. На подъездной рампе стояла машина, в которой он прибыл. Беррис завел мотор, и они устремились к штаб-квартире Чока.

— Мы все время ошибались, — говорил Беррис, — мы пытались опять сделаться такими, как когда-то. Но наше естество навсегда с нами. Я — изувеченный астронавт. Ты — мать ста детей. Бесполезно от этого бежать.

— Даже если бы от этого можно было бежать.

— Даже если бы было можно. Допустим, когда-нибудь мне дадут новое тело, и что? Я потеряю то, что есть у меня сейчас, и не приобрету ничего. Я потеряю себя. Ты, может, когда-нибудь и добьешься, чтобы тебе отдали двух детей; а остальные девяносто восемь? Что сделано — то сделано. Твое естество поглотило тебя, а мое — меня. Я не слишком туманно?

— Миннер, ты хочешь сказать, что мы должны не ныть, а просто жить такими, какие мы есть?

— Да-да. Именно так. Хватит бегства от себя. Хватит мрачных размышлений. Хватит ненависти.

— Но мир… нормальные люди…

— Мы против всех. Они хотят сожрать нас. Засунуть в «Величайшее шоу уродов». Лона, мы должны сопротивляться!

Машина затормозила перед невысоким зданием без окон. И оказалось: да, Чок примет вас, подождите, пожалуйста, в приемной. Они принялись ждать. Они сидели бок о бок, почти не смотря друг на друга. В руках у Лоны был кактус в горшочке — единственное, что она забрала из своей комнатки в «Мартлет-Тауэрз». Им предлагалось отдохнуть.

— Обрати страдание вспять, — тихо произнес Беррис. — Это наше единственное оружие.

— Чок готов принять вас, — объявил, неожиданно возникнув, Леонт д’Амор.

Вверх по хрустальным скобам. К гигантской фигуре на троне.

— Лона? Беррис? Снова вместе? — спросил Чок. Он расхохотался и шлепнул себя по животу. Захлопал ладошами по колоннообразным ляжкам.

— Ты неплохо подкрепился за наш счет, а, Чок? — спросил Беррис.

Смех оборвался. Чок замер и настороженно уставился на них. Казалось, он сразу заметно похудел и при малейшей опасности готов стремглав драпать без оглядки.

— Уже почти вечер, — произнесла Лона. — Дункан, не пора ли пообедать?

Они стояли прямо перед ним. Беррис обнимал девушку за тонкую талию. Губы Чока шевельнулись. Но он так и не издал ни звука, а ладонь его так и не опустилась на кнопку «Тревога» в панели на подлокотнике.

Пухлые пальцы широко растопырились.