Она откинулась на спину. И покорно замерла.

— Миннер, иди ко мне.

— Я возвращаюсь один. Чтобы найти Лону.

— Зачем она тебе? Сколько можно меня изводить? — Она потянула его за локоть. — Иди сюда. Я еще раз хочу смотреть на Сатурн, пока ты…

Он провел ладонью по ее шелковистому животу. Она замолчала; глаза ее блеснули в полумраке.

— Давай откроем колпак, — прошептал он. — Давай вылезем наружу и добежим до озера, и поплаваем там голыми.

Вокруг клубились облака метана. По сравнению с тем, что творилось снаружи, Антарктида зимой могла показаться тропиками. Интересно, что быстрее их доконает — холод или ядовитые газы? До озера им наверняка не добежать. Беррис представил себе, как они лежат ничком на склоне снежной дюны, белые на белом, твердые, как мрамор. Он протянул бы дольше, он глядел бы, задержав дыхание, как она спотыкается и падает, и мечется в обжигающих объятиях мерзлого углеводорода. Но и ему было бы долго не протянуть.

— Давай! — воскликнула Элиза. Побежали купаться! Потом займемся любовью на берегу озера!

Она потянулась к тумблеру, который поднимал прозрачный колпак мотонарт. Беррис восхитился слаженной игрой мышц, под атласной белой кожей на всем устремленном к пульту теле, от растопыренной напрягшейся ладони до мягко упирающейся в сиденье пятки. Элиза сидела, аккуратно подобрав под себя одну ногу, вторую грациозно вытянув, и та эффектно-застылым планом вторила движению тянущейся к пульту руки. Грудь приподнялась, соски сосредоточенно смотрели прямо по курсу; складки на горле разгладились. Впечатляющее зрелище, ничего не скажешь. Ей оставалось только щелкнуть тумблером, колпак откинулся бы и в салон ворвалась бы смертоносная атмосфера Титана. Тонкие пальцы сомкнулись на тумблере. Беррис отвлекся от созерцания. Железной хваткой он ухватил ее запястье, чувствуя, как под пальцами напряглись мускулы, рывком оттащил от пульта и швырнул на сиденье. Раскинув ноги, она приземлилась на мягко спружинившую обивку и приподнялась на локтях. Беррис наотуашь хлестнул ее по губам. По подбородку побежала тоненькая струйка крови; в глазах Элизы блеснула искорка удовольствия. Он отвесил ей еще несколько размашистых затрещин. Элиза учащенно задышала и потянулась к Беррису. Повеяло острым дурманящим запахом.

Он снова ударил ее. Потом сообразил, что именно этого она и хочет, и швырнул ей валявшийся за спинкой легкий скафандр.

— Оденься, мы возвращаемся в гостиницу.

Элиза превратилась в живое воплощение ненасытного голода; настолько выразительное, что можно было бы подумать, что это самопародия. Удачнее всего получались хриплые стоны.

— Мы возвращаемся, — повторил Беррис. — Не можем же мы вернуться голыми.

Элиза нехотя натянула скафандр.

Она хотела откинуть колпак, сказал себе Беррис. Она хотела поплавать вместе со мной в озере жидкого метана.

Он развернул мотонарты и устремился назад, к отелю.

— Ты действительно завтра улетаешь на Землю?

— Да. Я уже заказал билет.

— Без меня?

— Без тебя.

— А если я опять полечу за тобой?

— Не стану же я удерживать тебя силой. Но это бесполезно.

Перед мотонартами раскрылись ворота шлюза. Беррис въехал в ангар и остановил машину под навесом с надписью «Прокат». Элиза хмуро нахохлилась в своем легком скафандре; по лицу ее катился пот.

Оказавшись у себя в номере, Беррис поспешно захлопнул и запер дверь. Тут же постучала Элиза и позвала его по имени. Беррис ничего не ответил, и, постучав несколько раз, она ушла. Беррис уронил лицо в ладони. На него опять навалилось измождение, та кошмарная усталость, какой он не чувствовал со времени последней ссоры с Лоной.