— Последнее крайне маловероятно, — заметил он. — Но, конечно, вы правы. Нужно набраться смелости, как сделали вчера вы, и открыть конверт.

— Я набралась смелости только потому, что хотела спасти вас.

— И вам это удалось, — с улыбкой сказал граф. — Если бы не вы, мы могли бы просидеть там всю ночь, до утра, замерзшие и голодные, пока кто-нибудь не увидел бы лошадей и не нашел бы нас.

— Теперь об этом лучше не думать, — заявила Анселла, — потому что ничего такого не случилось. Я уже никогда не пожалею о том, что уродилась худой, потому как благодаря этому сумела пролезть через окно. Отец постоянно упрекал меня в худобе, и я каждый день молилась о том, чтобы потолстеть. Но сколько бы я ни съедала картофеля и сладкого, моя талия никак не полнела.

— Большинство женщин многое бы отдали за то, чтобы выглядеть так, как вы, — с улыбкой заметил граф. — Многие из них в отчаянии отказываются от шоколада и глазированных пирожных и клюют пищу, как птички, сгорая от желания наброситься на еду, потому что боятся набрать вес.

— По крайней мере это мне не угрожает, так что одним беспокойством меньше. Вы ведь тоже много ездите верхом и не сидите на месте, а значит, как мне кажется, не задыхаетесь, поднимаясь по лестнице, и не страдаете одышкой.

Ее замечание доставило ему истинное удовольствие, и он даже улыбнулся.

— Хорошо, я согласен. Мы оба стройны, худы и смелы, а потому я открою это письмо. Если новости плохие, постараемся не расплакаться перед сном.

— Ненавижу вашего дядю! — выпалила Анселла. — Почему он огорчает нас именно тогда, когда мы так счастливы!

— А вы счастливы?

— Очень… очень счастлива, — ответила она. — Мне кажется, что ваш замок волшебный, что каждый, кто приходит сюда, попадает под действие магических чар, от которых хочется смеяться, танцевать и петь.

Графу стоило сделать над собой усилие, чтобы не протянуть ей руки. Он впервые слышал, чтобы она так говорила.

Ее слова вдохновили его.

— Это самый лучший из всех комплиментов, которых когда-либо удостаивался замок. Наверное, он поклонился бы вам, если бы только мог.

— Давайте верить в то, что если в письме и есть что-то дурное, то магия замка защитит нас!

С этими словами Анселла поднялась, подошла к столу и принесла нож для разрезания бумаги.

Это был не тот позолоченный нож, которым пользовался старый граф, а обычный, из простого металла.

Вероятно, дядя Бэзил прихватил прежний с собой или же продал кому-то.

Граф разрезал конверт и вынул исписанный лист бумаги.

В верхней части листа стоял штамп какой-то адвокатской конторы. Похоже, опасения подтверждались, и дядя оказался в беде.

Граф твердо сказал себе, что после всего содеянного Бэзилом Берном он не имеет перед ним никаких моральных обязательств, какими бы тяжелыми ни оказались сложившиеся обстоятельства.

Теперь ему ничего не оставалось, как прочесть письмо.

Анселла выжидающе смотрела на мужа.

Граф подумал, что она ждет услышать содержание послания или какие-то комментарии.

Уже первые прочитанные строчки заставили его как можно быстрее пробежать глазами остальное. И лишь дойдя до конца, граф отложил письмо в сторону и со вздохом сказал:

— Поверить не могу!

— Что случилось? — Анселла подалась вперед.

В ее голосе прорезалась нотка тревоги.

— Должно быть, мне все это снится. — Граф покачал головой. — Такого просто не бывает.

— Что он натворил? Вы… вы должны… сказать мне!

Граф снова взял в руки письмо.