(Странное соответствие со стихами Блока — Гиппиус «зеленоглазою наядой — Вам плескаться у ирландских скал» — стихов, которых, не помня, никогда при нем не говорила и которых в доме — нет, да стихов и не читает.)

Слыша, что Валентин едет в Аркашон:

— Аркашон — Безгрошон.

— Мы поедем ночью! в папином поезде! п. ч. днем неинтересно, слишком всё видно.

Моясь, поздним вечером, в ванной:

— Посмотрите, какое небо! Какая луна-a! Какой ффон!

(Редкая секунда лирики)

— Я Ваш грандиозный котенок!

— Я весь исколючился (лес, день Сережиного отъезда, т. е. 23-го июля 1931 г.)

Слыша в разговоре: пилот.

— Не пилот, а Пилат, — разбойник такой: пират.

26-го июля 1931 г. — Я: — Ты бы хотел жениться на такой, как я?

Без всякого восторга, констатируя: — Таких — нет.

(Мур в детстве: шалыш (шалаш).)

Я: — Мур, что такое кожа?

Мур: — Это материя такая, очень плотная, которая рвется на башмаках.

Два года спустя:

1) Одеяло. Человеческое одеяло. Которое никогда не рвется, только когда ножом.

2) Кожа — это вещество, которое покрывает мясо: человеческое или собачье. Это как бы… конверт.

(Оба определения — 27-го марта 1933 г.)

Я.

Единственный памятник, который бы следовало сбить — это памятник Николая I, убийцы Пушкина. Или, щадя работу Фальконета, надпись:

— Памятник, воздвигнутый самодержавием убийце Пушкина.

Начало августа 1931 г.:

Я, мимо кладбища: — Господи! Как хорошо лежать!

Мур: — Вот увидите как хорошо: в земле задохнуться, в грязи.

— Поваром не особенно интересно быть: другим давать, а самому мало есть. Хорошо давать, но — в меру подчеркнуто дважды.

(«Расточайте без счету — и смело

Все сокровища Вашей души!» — мой лейтмотив — и рок…)

После проводов С., 23-го июля, на мосту:

— Пойдем воровать у людей деньги — будем богатые!

(он же)

— Будем богатые — купим все фонари!

В обратном поезде, тогда же:

— Хорошо умереть старым — ты уже жил — отдохнуть!

Еще-детское: мечетаю, мечетá.

(Запись: — Не писала с 27-го июля по 20-ое августа — отъезд С., шитье Муру штанов, уборка дома, правка «Истории одного посвящения». Были какие-то строки (концы), но сейчас не помню.)

Жена раздаривала скарб…

(Гончарова — пушкинский)

«…Если Вы не забыли меня и по-прежнему питаете ко мне добрые чувства…» — не забыла — кого? питаю — к кому? — уж д. б. настоящие добрые чувства были, раз человек так уверенно на них ссылается — так до самой подписи и не догадалась, а прочтя — безумно обрадовалась — всеми своими старыми добрыми чувствами.