— Хочу попросить тебя помочь мне, — прошептал Виталий, когда наступила очередная передышка.

— В чем?

— Нет чтобы сразу сказать: конечно помогу, милый.

— Конечно, я помогу тебе, милый… — поцеловав возлюбленного в щеку, послушно повторила девушка. — И не только потому, что ты помог мне. Что тебе нужно?

— Незаметно проникнуть в усадьбу Думнокара Римлянина.

— Она же разрушена! Чего тебе там нужно?

— Один мой друг когда-то там кое-что спрятал.

— Римские золотые монеты?! Понимаю… — Алезия усмехнулась. — Только не очень-то удобное ты выбрал время.

— Я сейчас не стану их забирать, просто хочу убедиться, что они на месте, перепрятать получше. Другого шанса может не выпасть, а ведь ходят тут всякие — то римляне, то галлы…

— Если мы больше сюда не попадем, то какая тебе разница, хорошо они будут спрятаны или плохо? Ты ведь все равно не сможешь их забрать!

— Глупая ты женщина! — с нежностью сказал Беторикс. — Хорошо спрятанным золотом хозяин сможет воспользоваться на том свете. А плохо спрятанного золота я не увижу ни в этой жизни, ни в той. Поняла теперь?

— У вас такие обычаи? Все-таки ты германец!

— Так ты поможешь мне?

— Помогу… — вздохнув, тихо промолвила девушка. — Но хочу, чтобы ты знал: я теперь очень опасная спутница.

— Я тоже не погулять вышел. — Беторикс ласково погладил возлюбленную по плечу.

— Что надо делать? Наверняка ты уже все продумал.

Некоторое время Алезия слушала молча, потом воскликнула:

— Бедный мальчик! Я про часового. А в целом замечательно придумано. Никогда в жизни я так не веселилась, как с тобой! И все же чувствую, ты чужой. Не только мне — всем галлам. Да и римлянам. Ты какой-то совсем не такой, как мы. Ты думаешь и воспринимаешь мир совершенно иначе, у тебя в голове все перевернуто, будто ты пришел с того света, если не откуда-то дальше… Тсс! Идет кто-то!

— Наверное, часового меняют, нашего страдальца.

Снаружи послышался приглушенный смех, перешедший в откровенный гогот.

— Калидр, эй! Как там тебе стоится?

— Да идите вы…

— …в овечью задницу! — вспомнив римлян, смачным шепотом дополнил Виталий.

— Калидр, а, Калидр, — продолжали хмыри у шатра: видать, очень им нравилось дразнить часового. — Ну, что они там делают? Расскажи нам, а то мы не слышали.

— А еще лучше, покажи.

— Мы поможем!

— Да идите вы! — завопил выведенный из себя часовой, и вновь поднялся шум потасовки, перемежаемой заливистым ржанием.

Идти нужно было под утро, едва рассветет, и столь же быстро вернуться. Виталий хотел одного: заглянуть в эргастул, то есть помещение для рабов, располагавшееся на том же месте, где на ферме в его времени стоял дровяной сарай. До усадьбы и полкилометра не будет, поэтому успеть туда и обратно можно было за полчаса. Боясь проспать рассвет, гладиатор почти не сомкнул глаз. А как только в шатер проник первый проблеск зари, толкнул Алезию.

— Да помню я, помню, — спросонья отозвалась та. — Иди уж только поспешай, ладно?

Ужом выскользнув из шатра, Виталий откатился в кусточки и внимательно осмотрелся: у костра перед входом в шатер маячила унылая фигура отчаянно сонного часового. Вот прошелся, посматривая вокруг, остановился у полога, прислушиваясь… И, услыхав характерные стоны, отошел, снова уселся на плоский камень, подбросил в костер хворост.