— Усадьба за тем холмом, — показал плетью Камунориг. — Вернее, ее остатки. Она заброшена и частью разрушена.

Виталий видел, что разговор об опальном аристократе в глубине души нравится Камуноригу, возможно, рождает приятные воспоминании, но все же углубляться в эту тему тот считает ниже своего достоинства, потому и цедит слова сквозь зубы. Однако вельможа быстро овладел собой, и разговор прекратился.

Тем не менее нужные сведения уже были получены, и Тевтонский Лев тоже замолчал, задумался: как бы перехитрить охрану? Сейчас не самая благоприятная обстановка для бегства, но дальше будет еще хуже: ведь они направляются в крепость, которой скоро грозит осада! Из осажденной крепости попробуй выберись! Римляне поймают — повесят как диверсанта, галлы поймают — убьют как предателя. Если что-то делать, то прямо сейчас! Повернувшись к Алезии, Виталий улыбнулся.

— Ты с каждым днем выглядишь все краше, о драгоценная моя супруга!

— Какая я тебе супруга! — шепотом осадила своенравная девчонка. — Даже по римским законам наше сожительство никакой не брак, а по галльским и тем более. Если кто-нибудь услышит, что ты так меня называешь, немедленно начнутся расспросы: кто ты да откуда! Ведь быть моим законным мужем может только человек равного мне рода и положения. А тебе есть что ответить на эти вопросы? Если всплывет, как мы с тобой познакомились, кому ты платил за меня выкуп, где я находилась до встречи с тобой… — Она даже побледнела и вздрогнула, несмотря на все свое самообладание. — Ты погубишь нас обоих! Поэтому прошу тебя, никогда больше не называй меня так!

— Хорошо, хорошо! — Виталий успокаивающе вскинул ладони.

Приятного мало, что подруга жизни, похоже, начала стесняться их связи, но он и правда не заинтересован в том, чтобы его начали расспрашивать о происхождении и положении. Алезия, кажется, уже сделалась важной особой, хоть и не совсем понятно кем, но он-то так и остался беглым гладиатором без рода, племени и родного языка.

— И все-таки… Как нам ни называть друг друга, а все же мы были вместе. — Он осторожно взял подругу за руку, против чего она вроде бы не возражала. — Ведь сегодня ночью тебя уже не позовут в шатер вождя?

— Скорее всего, позовут. Ведь я его гостья.

— А нельзя ли так устроить, чтобы ты провела ее со мной?

— Я подумаю, — взглянув ему в лицо и несколько смягчившись, пообещала Алезия.

Но Виталий видел, что предложение ей понравилось. Кем бы они ни была, в ее душе тоже имелись какие-то чувства к прежнему «супругу». Сумеет ли он разгадать тайну своей возлюбленной? А впрочем, у него имелась своя тайна, и об этом стоило подумать еще того более.

Вероятно, Алезия все же обратилась к Камуноригу с просьбой выделить ей собственный шатер, и тот был поставлен среди шатров свиты хмурого вельможи. Сотню Камунорига составляли и конные, и пешие, и зрелые мужи, и юные отроки. Время от времени часть людей куда-то пропадала, потом так же внезапно появлялась. Кто-то что-то докладывал своему командиру, а кто-то лишь обменивался знаками, непонятными непосвященному. Виталий, как и положено социологу, наблюдал, собирая информацию. Было похоже на то, что Камунориг командует чем-то вроде батальона фронтовой разведки и контрразведки. Кстати, Кариоликса у них забрали и отдали под присмотр какого-то десятника. А жаль, его помощь пригодилась бы, чтобы отвлечь часовых. Хотя те и так особым усердием не отличались.

Трофейный римский шатер оказался небольшим, но прочным и удобным. По походным условиям — почти дворец, живи и радуйся, но Беторикс все же чувствовал, что его возлюбленная чем-то озабочена.

— Ну, наконец-то мы нормально выспимся! — Молодой человек ласково погладил подругу по плечу и вздрогнул: та почему-то дрожала, будто в ознобе, хотя была полностью одета.