— Давай факел! Здесь не так уж и высоко. Прыгайте.

Подземный ход пошел глубоко вниз, постепенно расширяясь и переходя в вырубленную в скале штольню. Кое-где появились ступеньки, а откуда-то сверху в некоторых местах лился тусклый дневной свет. Идти стало легче — высокие каменные своды, простор, под ногами твердый камень. На стенах все чаще встречались рисунки — скупыми красными штрихами кто-то умело изобразил рогатых богов, быков и героев.

Виталию показалось, что шли они целую вечность и прошагали километров десять, когда впереди показались желтые дрожащие отблески.

— Стоп! — обернувшись, шепотом приказал десятник. — Тушите факелы. Оставьте их здесь, запахи под землей разносятся далеко и быстро. Теперь идем, осторожно и тихо.

Но и без предупреждения воины продвигались, словно индейцы на тропе войны: след в след, дыша друг другу в затылок. Своды штольни вдруг резко ушли вверх и пропали во тьме, едва разгоняемой светом горящего внизу костра — такого большого, что тепло достигало даже укрывшихся за камнями воинов. Пахло похлебкой и еще чем-то вкусным, жареным мясом, что ли? А может, рыбой — костер горел на каменном мысу, глубоко вдающемся в широкую подземную реку. Пламя отражалось в черной как смоль воде. Нет, пожалуй, это озеро — вода была уж слишком спокойной, неподвижной. Дальний берег терялся во тьме, а здесь, на мысу, у огня толпились люди в длинных белых одеждах. Лица их скрывали серебряные маски, будто они таились даже друг от друга.

Это были друиды, кто же еще? Виталий насчитал с дюжину человек — не так много против десяти воинов, один из которых — бывший гладиатор. Но где же, черт побери…

— А вот и головы! — прошептал десятник.

Из-за скального выступа вдруг выплыла лодка с позолоченными бортами, утыканными длинными стержнями, каждый из которых венчала мертвая человеческая голова. Мужские, женские, детские; свежие, еще истекающие кровью, и старые, выбеленные временем черепа с вделанными в глазницы самоцветами. Общим число их было десятка два, и пахли они гнусно.

Беторикс со страхом вгляделся, в любой момент ожидая увидеть среди мертвых голов знакомое лицо своей пропавшей возлюбленной.

Вот она! Черт! Нет, показалось. Такие же светлые волосы, но ткани лица совсем сгнили — тело Алезии не успело бы так разложиться.

— Будем брать? — прошептал Виталий.

— Да, — так же тихо отозвался десятник. — Только не сразу. Сначала осмотримся. Где-то должны быть часовые — слишком уж господа друиды беспечны. Карвек, Монгибар — осмотрите здесь все.

Кивнув, парни растворились в темноте, поползли меж камней, словно змеи.

Беторикс тоже оторвал взгляд от причалившей лодки. Где тут может быть часовой? Например, на том выступе — уж больно обзор оттуда хороший! И вот на том, метрах в пятидесяти. Все видно, и не доберешься туда.

Но что сейчас толку от часовых? Успеют в лучшем случае предупредить и выпустить пару стрел. Жрецам это мало поможет, и нету у поганых сволочей никаких шансов! Правда, воины еще могут приплыть на лодках… А как знать, сколько у друидов людей в запасе, где они, когда появятся? Но ведь спецконтингент Камунорига тоже не лыком шит и времени даром не теряет. Нет, гады обречены, это было ясно с самого начала!

И все же Амбриконум прав: беспечность друидов выглядит подозрительно. Верят, что никто не сможет отыскать их убежище? Неужели они настолько наивны? Тогда почему? Бывший гладиатор понимал, что и десятник терзался той же самой загадкой. Возможно, двое ловких молодых воинов найдут ответ.

— Ого! Еще она лодка.

Беторикс вытянул шею и увидел, как из-за того же мыса показалась очередная ладья, на этот раз серебряная. Галльские кузнецы были большие мастера на такие штуки — отделанная серебром колесница, показанная в Риме во время триумфа кого-то из полководцев, вызвала бурю восторгов у граждан, не ожидавших ничего подобного от «диких галлов».