Зеваки гулом и криками встречали появление знаменитых и почти знаменитых представителей кланов и семей. Те прибывали на автомобилях, на носилках, в каретах – любым способом приличествующего их положению передвижения. Престейн из Престейнов стоял у входа, серо‑стальной, неотразимый, с улыбкой василиска на лице и встречал общество у порога своего открытого дома. Едва одна днаменитость скрывалась за экраном, как другая, еще более прославленная, появлялась в еще более диковинном экипаже.

Кола приехали на грузовике. Семейство Эссо (шесть сыновей, три дочери)

– в великолепном стеклянном грей‑хаундовском автобусе. Буквально по пятам явились Грей‑хаунды (в эдиссоновском электромобиле), что послужило предметом шуток и смеха. Но когда с мотовагонетки, заправленной бензином «эссо», слез Эдиссон из Уэстинг‑хауза, завершив, тем самым, круг, смех на ступенях перешел в безудержный хохот.

Только гости приготовились войти в дом Престейна, как их внимание привлекла отдаленная суматоха. Грохот, лязг, стук пневматических поршней и неистовый металлический скрежет. Все это быстро приближалось. Толпа зевак расступилась. По дороге громыхал тяжелый грузовик. Шестеро мужчин скидывали с кузова деревянные балки. За грузовиком следовали двадцать рабочих, укладывающих балки ровными рядами. Престейн и его гости замерли.

По шпалам с оглушающим ревом ползла гигантская машина, оставляя за собой две полосы стальных рельсов. Рабочие с молотами и пневматическими ключами крепили рельсы к деревянным шпалам. Железнодорожное полотно подошло к дому Престейна широким полукругом и изогнулось в сторону. Ревущий механизм и рабочие исчезли в темноте.

– Боже всемогущий! – воскликнул Престейн. Вдали раздался пронзительный гудок. Из тьмы на освещенный участок перед домом выехал человек на белом коне, размахивающий красным флажком. За ним громко пыхтел паровоз с единственным вагоном. Состав остановился перед входом. Из вагона выскочил проводник и разложил лесенку. По ступеням спустилась элегантная пара – леди и джентльмен в вечерних туалетах.

– Я не надолго, – бросил проводнику джентльмен. – Приезжайте за мной через час.

– Боже всемогущий! – еще громче воскликнул Престейн.

Поезд с лязгом и шипением тронулся. Пара подошла к дому.

– Добрый вечер, Престейн, – сказал джентльмен. – Мне крайне жаль, что лошадь потоптала ваши газоны, но по старым нью‑йоркским правилам перед составом до сих пор требуется сигнальщик с красным флажком.

– Формайл! – вскричали гости.

– Формайл с Цереса! – взревела толпа. Вечеру у Престейна был обеспечен успех. В просторной парадной зале, обшитой бархатом и плюшем, Престейн с любопытством рассматривал Формайла. Фойл невозмутимо выдержал ироничный взгляд, улыбаясь и раскланиваясь с восторженными поклонниками, которых успел снискать еще в Канберре.

– Самообладание

– думал он. Кровь, внутренности и мозг. Престейн пытал меня полтора часа после моего безумного нападения на «Воргу». Узнает ли он меня?

– Мне знакомо ваше лицо, Престейн, – сказал Формайл. – Мы не встречались?

– Не имел чести знать Формайла до сегодняшнего вечера, – сдержанно ответил Престейн. Фойл научился читать по лицам, однако жесткое красивое лицо Престейна оказалось непроницаемо. Они стояли лицом к лицу – один небрежный и бесстрастный, другой – собранный и неприступный, словно две бронзовые статуи, раскаленные добела и вот‑вот готовые расплавиться.

– Я слышал, вы кичитесь тем, что вы – выскочка, Формайл.

– Да.