– «Мерзкий, извращенный, отвратительный негодяй! – произнес он. – Зверь! Хуже зверя!» Это правда. Я действительно ничем не лучше тебя. Даже хуже. Но богу известно, я не убивал шестьсот человек.

– Ты убиваешь шесть миллионов.

– Что?

– Возможно, больше. У тебя есть что‑то, необходимое им для окончания войны.

– Ты имеешь в виду ПирЕ?

– Да.

– Что это, что за миротворец эти двадцать фунтов чуда?

– Не знаю. Знаю лишь: он им нужен отчаянно. Мне все равно. Да, сейчас я честна. Мне все равно. Пускай гибнут миллионы. Для нас с тобой это ведь не имеет значения. Ведь мы стоим выше всех, Гулли. И сами творим мир. Мы сильны.

– Мы прокляты.

– Мы освящены. Мы нашли друг друга. – Внезапно она рассмеялась и протянула руки. – Я спорю, когда в этом нет нужды. Приди ко мне, любимый… Где бы ты ни был, приди ко мне.

Он сперва слегка коснулся ее, потом обнял, сжал, стал яростно целовать… и тут же выпустил.

– Что, Гулли, милый мой?

– Я больше не ребенок, – устало произнес он. – Я научился понимать, что в жизни нет ничего простого. Не бывает и простых ответов. Можно любить и презирать. Ты заставляешь меня презирать себя.

– Нет, дорогой.

– Всю свою жизнь я был тигром. Я выдрессировал себя… дал себе образование… сам тянул за свои тигриные полосы, отращивая еще более мощные лапы и острые клыки… становясь еще более быстрым и смертоносным.

– Ты и сейчас такой. Ты такой. Самый смертоносный.

– Нет. Нет. Я зашел чересчур далеко. Я миновал простоту. Превратился в мыслящее существо. Я смотрю на себя твоими слепыми глазами, любовь моя, которую презираю, и вижу – тигр исчез.

– Тигру некуда деться. Ты обложен, Гулли. – Дагенхемом, Разведкой, моим отцом, всем светом.

– Знаю.

– А вот со мной ты в безопасности. Мы оба в безопасности. Им никогда не придет в голову искать тебя рядом со мной. Мы можем вместе жить, драться, уничтожать их…

– Нет. Только не вместе.

– Ты что? – вновь вспыхнула она. – Все еще охотишься за мной?! Дело в этом? Еще жаждешь мести? Ну, так давай мсти. Вот я. Ну же!..

– Нет. С этим покончено.

– А, я знаю, что тебя беспокоит. – Она мгновенно стала опять ласковой. – Твое лицо. Ты стыдишься своего тигриного лика, но я люблю его. Ты горишь так ярко!.. Ты горишь сквозь слепоту. Поверь мне.

– Боже мой, какая пара кошмарных чудовищ!

– Что с тобой случилось? – потребовала она. Она отпрянула, сверкая незрячими глазами. – Где человек, который стоял возле меня во время рейда? Где бесстыжий дикарь, который…

– Пропал Оливия. Ты потеряла его. Мы оба потеряли его.

– Гулли!

– Да‑да.

– Но почему?! Что я сделала?

– Ты не понимаешь, Оливия.

– Где ты? – Она потянулась, коснулась его и приникла к нему. – Послушай меня, милый. Ты устал, обессилен. Вот и все. Ничего не пропало. – Слова лились из нее бессвязным потоком. – Ты прав. Конечно, прав. Мы были плохими, отвратительными. Сейчас все позади. Ничего не потеряно. Мы были испорчены, потому что чувствовали себя одинокими и несчастными. Теперь мы нашли друг друга и можем спастись. Будь моей любовью. Всегда.

Вечно. Я так долго ждала тебя, ждала, надеялась и молилась…

– Нет. Ты лжешь, Оливия, и знаешь это.

– Ради бога, Гулли!

– Опускай «Воргу», Оливия.