– А как дела с Ренни? – интересуется Джоди, понимая, что поднять тему ее первого мужа – это все равно что сесть на поезд, с которого будет не сойти. Ренни хоть и неудачник, но Элисон его крепко полюбила и постоянно причитает: «Я от него без ума. Если бы он повзрослел, я бы снова за него вышла».

Ренни вырос в небольшом городишке в Квебеке, в семье француза и англичанки. Его полное имя – Сильвестр Арман Рене Дюлон. Отсидел в тюрьме за контрабанду наркотиков. С Элисон они познакомились в ночном клубе в Монреале тем летом, когда она работала там официанткой. Он частенько заходил туда со своими друзьями-байкерами, и они всегда садились возле сцены и засовывали стодолларовые бумажки девушкам в стринги. Ренни давал деньги и Эллисон, хотя она работала просто официанткой.

Этап, когда Ренни ухаживал за Элисон, стал самым ярким в ее жизни, там были и горы кокаина, и секс от заката до рассвета, и лихие поездки по горам на его «Харлее». А сам брак продлился меньше месяца. Он не сказал, что начал встречаться с другой, – просто перестал являться домой, предоставив ей догадаться обо всем самой. Но он до сих пор время от времени приезжает к ней из Монреаля и вздрючивает ее по полной.

– Он постоянно пытается раскрутить меня на деньги, – говорит Элисон. – Ренни знает, что я почти каждую ночь работаю, и звонит часа в четыре-пять утра, когда я пытаюсь заснуть. Естественно, напрямую он не просит. Это не в его стиле. А типа предоставляет мне поразительную возможность вложиться в какое-нибудь дельце, которое он затеял. Я вкладываю десять штук, получаю пятьдесят. Если у него такие обороты, то почему же он такой нищий?

Джоди изо всех сил старается не терять нить разговора. Но ей кажется, словно она сидит на верхушке дерева на сильном ветру.

– Что мне нужно, – говорит Элисон, – так это хороший, спокойный и верный мужик с надежным доходом. В клуб заходят ребята, за мной постоянно кто-то ухлестывает. Но они женатые. За кого они меня принимают?

Элисон попивает вино и недовольно смотрит на собственный маникюр. Официант уносит пустые тарелки и предлагает меню с десертами.

– Спокойный и верный – это, возможно, фикция, – отвечает Джоди. – Они по природе хищники.

– Рассказывай.

– Женщины воображают, что их мужчины лучше, чем есть в реальности, – добавляет Джоди. – Постоянно их оправдывают. А картины в целом не видят, лишь по кусочку, так что не осознают всего ужаса.

Она принимается рассматривать открытое меню с десертами, оставленное официантом. Слова плывут перед глазами – как маленькие лодочки по белой воде.

– Трудно выбрать, – жалуется она.

– Тебе же нравится крем-карамель, – напоминает Элисон.

– Хорошо, – соглашается Джоди.

– Но десерт брать не обязательно. Раз уж ты так устала.

– Мы всегда едим десерт.

– Но можем отказаться. Ты как себя чувствуешь?

– Вообще-то, голова немного кружится, – признается Джоди. Термин «головокружение», возможно, не совсем точно описывает ее состояние, но оно служит удобным сокращением для того шквала симптомов, которые она даже не в состоянии перечислить или описать.

Элисон искренне взволнована. Она подзывает официанта, отдает ему кредитку и просит поторопиться, потом берет Джоди за руку и настаивает на том, что сама отвезет ее домой.

– Не глупи, – говорит Джоди, – тут пешком десять минут.

Элисон ее и не слушает. На выходе из ресторана она обнимает подругу за плечи, словно защищая, а когда лакей подводит машину, она сама пристегивает Джоди ремнем, как маленькую.