– Не глупи, – говорит Джоди, – тут пешком десять минут.

Элисон ее и не слушает. На выходе из ресторана она обнимает подругу за плечи, словно защищая, а когда лакей подводит машину, она сама пристегивает Джоди ремнем, как маленькую. Привезя ее домой, укладывает на диван и предлагает чашку чая.

– А где Тодд? – интересуется она.

Джоди качает головой.

– Еще рано.

– Может, мне ему позвонить?

– О господи, нет.

– Почему?

– Лучше не надо.

– Так, – Элисон садится в кресло и откидывается на спинку. – Что он наделал?

Джоди отвечает не сразу. Элисон ждет. Молчание напряженное, слышно, как где-то по трубам бежит вода, на камине тикают часы «Кенингер». Джоди не хочет разглашать свои новости, потому что на данный момент это лишь слова у нее в голове, нечто, что она может постараться забыть.

– Я рассказывала что-нибудь про Наташу Ковакс? – наконец спрашивает она.

– Вроде бы нет, – отвечает Элисон. – Что-то не припоминаю.

– Она беременна от Тодда.

– О боже! – восклицает Элисон.

Начало положено, и Джоди замечает, что говорить проще, чем молчать.

– Ей максимум двадцать один. Это дочь Дина. Старого школьного друга Тодда.

– Отвратительно, – возмущается Элисон. – Как он мог так с тобой поступить?

– Он собирается на ней жениться. Дин мне сказал.

– Не обязательно ему жениться . Это бред. Может аборт сделать.

Возмущение Элисон раззадоривает.

– Так он хочет  на ней жениться. Судя по словам Дина, просто спит и видит .

– Ну, может, Дин сам особо не разобрался. Или выдает желаемое за действительное. Может, он из ребят старой закалки, кто считает, что если обрюхатил, то обязан жениться.

– Я сомневаюсь, что Дин мечтает, чтобы Тодд женился на его дочери. Скорее, именно этого он бы хотел меньше всего.

– Так, ладно, давай не будем пороть горячку. Сначала надо во всем разобраться.

Джоди пожимает плечами. Какой Дину смысл ее обманывать. То, что она узнала от него, – возможно, самая правдивая версия событий, которую она услышит.

Когда Элисон уходит, Джоди встает с дивана, разглаживает волосы и платье и направляется в спальню. На заправленной кровати лежит одежда, в которой она ходила на семинар: бежевые брюки, белая рубашка, бюстгальтер, стринги и колготы телесного цвета. На стуле кожаная сумка «Фенди», под ним – леопардовые туфли на высоких каблуках от Джимми Чу. Джоди приятно смотреть на свои наряды, это ее в некоторой мере утешает. Дело не в том, что она сомневается в своей внешности, но подозревает, что она уже не в самом расцвете, и у женщин помоложе есть такие достоинства, какими она сама уже похвастаться не может. Было время, когда пары «Левайс» с футболкой было достаточно, да и сейчас она может так одеться, но красивая одежда сильно ее поддерживает.

Рубашку и нижнее белье она по одному предмету бросает в корзину для белья. А брюки убирает в шкаф на вешалке. Туфли отправляются в коробку, в которой и были куплены, и Джоди ставит их обратно на полку среди прочей обуви. Из сумочки она практически все вынула перед ужином, но кое-что еще осталось. Джоди вываливает ее содержимое на кровать: шариковая ручка, крошечная записная книжка, различные квитанции, мелочь… и снотворное. Обыкновенная баночка из прозрачного пластика с огромной скручивающейся крышкой закатывается в углубление в одеяле, гремя, словно погремушка. Джоди берет ее и снова изучает наклейку: «Ковакс Наташа.