— Что это?

   — Узнаешь.

   Тина сказала, где живет, а Конрад вынул карточку и подал ей.

   — А это мой адрес. Если ты когда-нибудь зайдешь ко мне, Тина, я буду очень рад. Почти счастлив.

   Она хотела спросить, что нужно, чтобы исчезло это «почти», но промолчала.

   Конрад проводил ее на место и вернулся к Элеоноре, Тина присоединилась к друзьям, но у обоих до конца вечера было чувство, будто они здесь, хотя и разлученные, только вдвоем.

ГЛАВА X

   После ужина поехали домой. Тина была рассеянна, задумчива, она рано удалилась к себе и долго размышляла при свете ночника.

   Потом, почувствовав жажду, вышла в гостиную, где стоял графин с водой. В комнате было темно, и Тина не сразу заметила Стенли. Он молча стоял, облокотившись на подоконник, и смотрел на нее. Его глаза в свете луны казались зеркально-прозрачными, а лицо призрачно бледным. Он позвал:

   — Мисс Хиггинс! Тина!

   Она остановилась, стесняясь своего одеяния — легкого пеньюара, накинутого поверх ночной сорочки.

   — Мистер Хьюз?

   — Прошу вас, Тина, не уходите. Я хочу поговорить с вами.

   Тина незаметно запахнула полы пеньюара и подошла ближе.

   Она жила здесь больше года, но так и не сумела составить окончательного мнения об этом человеке. Он часто казался задумчивым, меланхоличным, Бренда производила впечатление куда более живого, открытого и веселого существа. С Тиной Стенли разговаривал мало, может быть, смущался, хотя она считала, что просто неинтересна ему. Иногда странно смотрел на нее — можно было заподозрить, что он тайно влюблен. Но Стенли ни разу за все время не пробовал объясниться.

   — О чем же вы хотели говорить? — спросила Тина.

   — О вас.

   Она удивилась.

   — Обо мне?

   — Да. — Стенли приблизился почти вплотную, и ей стало не по себе. — Вот уже год, как вы живете в этом доме, но я все не решался начать разговор.

   Интересно, что сегодня за день, — день, когда мужчины один за другим стремятся выяснить отношения с нею, не стесняясь близкого присутствия своих избранниц? Тина вдруг почувствовала себя гораздо старше и умнее собеседника. И внезапно очень ясно осознала свою независимость.

   Она облегченно вздохнула, когда Стенли отошел от нее и принялся ходить по комнате, полной серебристого лунного света, прозрачного, точно шампанское, которое они пили в ресторане.

   — Сегодня день вашего рождения! — внезапно вспомнила Тина: прежние, совсем недавние события вдруг несказанно отдалились.

   — Вы думаете, это неподходящий день для разговора?

   — Да, неподходящий, но в другом смысле, мистер Хьюз.

   — Прошу вас, Тина, называйте меня по имени.

   — Хорошо, Стенли.

   — Вы имеете в виду приезд мисс Гамильтон?

   — Да.

   — Именно поэтому разговор не терпит отлагательств. Тина! Возможно, вы не догадываетесь, но… вы давно уже дороги мне больше, чем просто друг.

   Тина молчала. Глаза ее блестели отражением лунного света. А Стенли продолжал:

   — Бренда говорила мне, что вы пережили много горя. Не знаю, о чем речь, но мне всегда хотелось как-то помочь вам, облегчить груз ваших страданий.

   — Вы делаете это с того самого дня, как я вошла в ваш дом, — сказала Тина. — Вы и Бренда.

   Стенли остановился против нее.