|
В разговоре с нею и с матерью Даллас солгал: он хотел видеть Терезу, хотел, чтобы она пришла, искренне посочувствовала ему, подержала за руку, быть может, даже призналась, что все же любила его когда-то. Его тело умирало, и с этим он еще мог смириться, но происходило нечто несравненно более страшное — он чувствовал, как умирает его душа. И именно этот процесс при желании сумела бы остановить Тереза. Даллас это понимал, но он понимал и то, что больше она не придет. Не придет, раз не пришла до сих пор. И краски его души постепенно тускнели, таяли, исчезали, уступая место пустоте. Ничего больше не было, ничего. Сильвия вытерла слезы. Господи, почему нет никакого выхода! Даже доктор перестал заходить: ясно, что этот пациент обречен, а у единственного в бедняцком квартале врача хватает работы. Даллас больше не принимал бесполезных лекарств — они не приносили никакого облегчения.
Сильвия заметила человека, который приближался к дому. Он был молод, хорошо одет, даже слишком хорошо для этих мест, и женщина одновременно с удивлением почувствовала испуг, точно ожидала встречи с судьбой. Незнакомец же остановился в явном замешательстве. Даже в самую тяжкую пору своей жизни он жил лучше, чем эти люди. Он видел перед собой низкий дом без фундамента с маленькими окошками и узкими дверями, грязную улицу, немощеный двор… Сильвия не двинулась навстречу, и человек подошел сам. — Простите, мэм, — сказал он, — не подскажете, где живут Шелдоны? — Шелдоны? — Сердце Сильвии сжалось. Много ли осталось их, Шелдонов! Пройдет меньше года, и дом совсем опустеет. Она не переживет смерти второго сына и не сможет жить одна. — Да. Я ищу миссис Шелдон. — Это я, — просто ответила женщина и невольно оперлась рукой о стену: ее внезапно охватило странное предчувствие. — Простите, я должен был прийти гораздо раньше, — промолвил незнакомец, — но, оказывается, не так-то просто в нашем городе отыскать нужного человека. Скажите, миссис Шелдон, у вас был сын по имени Даллас? У незнакомца были черные глаза, сверкающие, как полированный мрамор, и Сильвия не знала, куда деться от их проницательного взгляда. Она почувствовала себя убогой и косноязычной рядом с этим величественным человеком. — Да, был и… есть. — Незнакомец вздрогнул. — Даллас жив?! — Да, сэр, — сказала Сильвия, и глаза ее наполнились слезами. — Господи, я не смел надеяться! — Незнакомец был взволнован. — Он дома? Могу я его повидать? — Да, — вздохнула Сильвия, — идемте. — Наверное, нужно объяснить вам, кто я, — сказал посетитель. Потом, заметив ее слезы, спросил: — Что-то случилось? — Даллас болен, — ответила женщина, — очень болен. — А потом произнесла страшные слова: — Он скоро умрет. Оказавшись на грани отчаяния, она утратила выдержку; прежде Сильвия никогда не вымолвила бы это вслух и при незнакомом человеке. Но ничего не имело значения, ничего, кроме одного: она теряла сына. — Не может быть? Подождите…— Человек остановился. — Что с ним? — Не знаю, сэр, — ее голос звучал еле слышно, — он не может двигаться. — Его пробовали лечить? — Да. То есть нет — наш доктор говорит: ничего нельзя сделать. — Ваш доктор? — Да, сэр. Тот, кто лечит людей в нашем квартале. Человек обвел взглядом грязную улицу, убогие дома. — А другие врачи? — Других не было. |
