– Старец. Что с ним? – спросил Насмешник.

– Я точно не знаю. Башня запечатана. Я не могу пройти сквозь охраняющие заклятия. Но я подозреваю, что он жив. Вероятно, в глубоком сне.

Догадка чародея была очень близка к истине. Вопреки собственным ужасным ожиданиям Старцу не было позволено умереть. Но не было ему разрешено и вернуться к жизни. Его тело, одетое в церемониальное одеяние, сидело на каменном троне в комнате наверху Башни ветров. Если его глаза когда-нибудь откроются, то они посмотрят в магическое зеркало. Под его морщинистыми руками со вздувшимися голубыми венами лежали крохотные круглые флаконы. Его кабинет был пополнен новым запасом лекарств. Однажды, если в том будет нужда, Режиссер сможет снова заставить его глаза открыться.

В отличие от других Старец был только инструментом. Его полезность подходила к концу, острота затупилась. Но Звездный Всадник был бережливым. Он не выбрасывал ничего, что могло бы еще пригодиться. Комната на вершине Башни ветров стала ящиком для инструмента. Даже Вартлоккур не мог войти в нее. А его власть над Силой вернулась полностью.

Черная Леди в очередной раз осталась дожидаться Старца у алтаря.

В одной комнате со Старцем – возможно, как напоминание, – сидели мертвые принцы-тауматурги.

Подали главную перемену блюд. Насмешник набросился на свою порцию, желая, чтобы поддерживал разговор кто-нибудь другой. Он не видел приличной еды в течение нескольких месяцев.

– Мне не хочется думать, что Старец вышел из игры, – сказала Непанта. Насмешник подумал, что улавливает оттенок «лучше он, чем я». – Он был что надо, хоть и брюзга.

– Он не ушел, просто в ожидании. По желанию Звездного Всадника. Я думаю, что между ними было что-то такое, о чем никто даже не подозревал. Но – да, я тоже вспоминаю о нем. Я только удивляюсь, сколько у него секретов, о которых он никогда не говорил. Мы скрывали слишком много друг от друга.

Чародей задумчиво сделал несколько глотков. Затем продолжил:

– Несмотря на все подначки и брюзжание, он был добрым и хорошим другом. Слишком плохо, что у него никогда не было иной цели – только бы не выйти из своей роли, чем бы она ни была. Будем надеяться, что в следующий раз он будет счастливее.

– Ребенок? – хрюкнул Насмешник с набитым ртом.

– Прекрасно. И я рада, что ты помылся и побрился. Я никогда не видела, чтобы какой-нибудь горский бандит был таким грязным и одичавшим, как ты. – Она и Вартлоккур продолжили рассуждать о Старце.

Чародей встревоженно предположил: – Вы знаете, что есть грамотеи, которые уверяют, что Звездный Всадник это некоторое воплощение правосудия. Может, он судил нас всех, а не принцев.

– Вы имеете в виду…

– Да. Может быть, из нас только лишь Старей действительно вознагражден. А мы брошены обратно в гущу происходящих событий.

Насмешник задумчиво прищурил один глаз, но не перестал жевать.

Непанта посмотрела с кислым видом.

– Иногда у меня бывают предчувствия, – сказала она. – И у меня было одно из них. Наступают тяжелые времена. Моего мужа и меня ожидают боль и скорбь.

Вартлоккур еще не подготовился. к видению, чтобы посмотреть, как будет выглядеть будущее без печати влияния принцев-тауматургов. Он опасался того, что узнает.

Это не принесет ему добра. Другие силы были наготове и положили на него глаз.

– Без сомнения, – ответил он Непанте. – Я верю, истинная причина того, что мы здесь: предполагается, что мы сможем быть полезны.

Под маской тупого обжоры Насмешник критически оценивал смысл каждого слова Вартлоккура и то, как он это произнес.