Нефёдов только покивал и вздохнул: с высоты его жизненного опыта многие восторги юности казались наивными заблуждениями.

— Ладно, садись! — Милиционер почти ласково подтолкнул парня к машине. — Разберёмся!

Павел вдруг остановился, как вкопанный, словно до него лишь сию минуту дошло: его подозревают в прямой причастности к исчезновению Маши.

— Погодите! Вы думаете, что…. Да?!

— Ничего мы не думаем! — резко оборвал лейтенант, высовываясь из «бобика»: мысли о ждущей дома баньке и пухлой жене навязчиво стучали в темя. — Но человек-то пропал, как ты сам утверждаешь, верно? И ты единственный свидетель. А в таком деле единственный свидетель, который ещё и сам заявитель — это почти подозреваемый. Придётся задержать до выяснения некоторых обстоятельств, составить протокол. А ты как думал?! Не вызывал бы нас, уехал бы — и никто бы тебя не задерживал.

— Вы это серьёзно?… — начал Павел, но в отчаянии махнул рукой, выругался и сел в машину.

Городок Земля

Новогодние праздники заканчивались. Впереди, правда, ждало ещё 13 января, но Быков никогда не воспринимал сию дату серьёзно: "Старый Новый год" всегда казался ему выдуманным — этакой потугой продлить вереницу безусловных и условных выходных дней, обеспечивая повод лишний раз "заложить за воротник".

По большому счёту, Быков не признавал и Рождество, которому сейчас старались усиленно возвратить статус "национального празднества". Но как может человек, взращенный атеистом, воспринимать религиозный календарь?

А как его может воспринимать страна, в которой чуть ли не столетие отбивали почтение к религии? Да и было ли это почтение в стране, коли она так легко когда-то сносила свои же храмы? Ясное дело — в первую очередь, как очередной повод выпить.

Да нет, кто же против того, чтобы отмечать церковные праздники, как традицию? Но у нас страна многоконфессиональная, и если церковь, как бы отделена от государства, то потребуется вводить ещё много общенациональных выходных. Ну так чтоб было по справедливости, и никому не обидно: и мусульманам, и иудеям, и буддистам, и всем остальным вплоть до адвентистов седьмого дня или шаманов у чукчей. Вывешивать рисунки всех пророков — Моисея, Иисуса, Заратустры, Мохаммеда, Будды, а так же всех богов нынешних российских язычников, чтобы уж политкорректность соблюсти. В ряд вывешивать — как когда-то портреты членов Политбюро. И Новый год, кстати, можно встречать и по лунному, и по всем остальным календарям. Мусульмане его в июне празднуют, буддисты — в феврале. Так и будем праздновать: круглый год — хоровод! Здравствуй, здравствуй, Новый год от субтропиков Батуми до Полярного круга.

А почему, собственно, нет? Просто замечательный год получится: одни праздники. Театр абсурда, одним словом, но — весело!

Понятно, что Новый год, отмечаемый европейцами 31 декабря, весьма надуманная веха, как, скажем, и отсчёт времени с переселения Мухаммада в Медину, или — с даты рождения Будды. Или с Великой Октябрьской социалистической революции, прости господи. Всё относительно, как в теории Эйнштейна: более хитрые людишки как-то раз сумели охмурить толпу, и теперь эта толпа фетишизирует охмурителей. Это относится ко всем, разумеется, а не только к большевикам. В любом случае, человек — раб привычек и заблуждений, создаваемых воспитанием, привычек, с большим трудом меняющихся у среднего обывателя под действием доводов разума.

Более логичным представляется такой Новый год, какой праздновали, скажем, по началу пробуждения природы. Но и тут, опять же, всё относительно получается: где-то в одно и то же время природа уже пробуждается, где-то мороз стоит, и ещё снега лежат, а где-то и не понять границы между зимой и летом.