|
Но только не думать о белой обезьяне с ночным прицелом. Соболь, наверное, ничего не понимал в происходящем, но на то он был и Соболь, чтобы не лезть поперед батьки в пекло. Сидел себе, оценивал ситуацию, следил за останками костерка. А вот Излом насторожился. — Что-то здесь не так, — сказал он тревожно и, как делал уже не раз, сжал кулак. Ирочка слабо пискнула. — Отпусти девочку. Зачем мучаешь?! Мы так не договаривались. — Что-то здесь не так, — повторил Излом с явной тревогой. — Мне что-то не нравится, Упырь. — Я без оружия, — сказал я, прокручивая в голове очередную порнографическую сцену. — Уговор был какой? Меняемся и уходим. Тебе не нужны неприятности, нам они тоже не нужны. Излом колебался. Наконец он сделал шаг ко мне, потом внимательно всмотрелся, наклонив голову набок. — Вот. Баба. Бери ее. — Я протянул хвост веревки, но Излом был умен. Он проигнорировал веревку, сделал еще шаг, подойдя вплотную. Пахло от него сыростью, плесенью и сырым мясом. — Хорошо. Обмен, — буркнул Излом. Лапища его приоткрылась, выпуская Ирочку, бессильно осевшую на пол. В следующее мгновение бородатая головенка, покрытая лишаями, расплескалась в стороны, словно упавший на асфальт арбуз. Исторгнув не человеческий вопль, практически безголовое тело заметалось по остаткам комнаты, натыкаясь на стены и мусор. Я едва успел подхватить из-под его ног девочку, всю перепачканную в крови и какой-то липкой слизи. — Соболь, стреляй! — заорал я. Но Соболя не нужно было учить — он выпалил не целясь, от живота, и левая, обычная, рука Излома повисла, перебитая в локте. Метнувшись мимо меня и зацепив по пути лапой капитаншу, Излом выскочил наружу и, оглашая окрестности жутким ревом, бросился прочь. Хотелось верить, что они встретятся со Стронглавом, у которого сходные проблемы. Соболь кинулся за ним и пальнул вслед. — Не попал, — с сожалением сказал он, возвращаясь. — А вы молодец! — Это относилось уже к капитанше. — Я-то надеялся, мамаша явится… Я поспешил восстановить статус-кво, объяснив Соболю, что произошло, почему я опоздал и отчего не нужно преклоняться перед героизмом капитанши Заяц. — Надо было ее Излому и отдать, — со свойственной ему простотой заявил Соболь. — А то таскай теперь за собой… Вернулся лейтенант. Я молча кивнул ему в знак благодарности, тот сделал вид, что не заметил. Сердился, поди. Заяц мычала и дергалась на поводке, и я смилостивился, вынув из ее рта скомканную пилотку стюардессы. Плюясь кровью — кокарда поцарапала капитанше десны, — Заяц завопила: — Вам это так не сойдет с рук! Убийцы! Под негодующим взглядом Воскобойникова и одобрительным Соболя я вернул пилотку на место. Отряд пребывал там, где я его оставил. Распоряжались, разумеется, уже Аспирин, Пауль и профессор, труп тощего Толика лежал у стенки, накрытый мешками из-под портландцемента, а Бернштейну стюардессы чем-то смазывали ожоги. Костер ярко пылал. При нашем появлении все притихли, только Пауль с Аспирином одобрительно ухнули. |
