— Обещаю, — ответил Ким. Он пожал ей руку и вышел из машины.

Ким был счастлив добраться до раздевалки и избавиться, наконец, от любопытных взглядов. Вынув из карманов удостоверение, несколько бумажек и ручек, он снял халат и швырнул его в корзину.

Взглянув на свое отражение в зеркале, Ким был потрясен. Немытые волосы спутались, на лице темная щетина. Он быстро побрился и залез в душ. Ким как раз подставил голову под струю воды, когда кто-то окликнул его по имени. Он смыл пену и повернулся ко входу в душевую. На пороге стояли доктор Форрестер Биддл, начальник отделения кардиохирургии, и доктор Роберт Рэтборн, начальник отдела кадров.

— Доктор Реггис, — сказал Роберт, — я должен вам сообщить, что вы временно отстранены от работы.

— Интересно, почему надо говорить об этом, когда я в душе? Вы что, не могли подождать пять минут?

— Нам это показалось достаточно важным, чтобы немедленно поставить вас в известность.

— Ну хорошо. А на каком основании? — спросил Ким.

— Основанием послужило ваше вмешательство при попытке реанимации вашей дочери. Три врача и две медсестры подали официальные жалобы.

— Лично я пришел в ужас от твоего решения делать прямой массаж сердца собственной дочери, — добавил Форрестер. — Это переходит все допустимые границы.

— Она умирала, Форрестер, — прошипел Ким. — Непрямой массаж не помогал, зрачки были расширены.

— Там были другие компетентные врачи, — сказал Роберт.

— Но они ни черта не делали! — огрызнулся Ким. — Они даже не понимали, что происходит. Я тоже не понимал, пока не увидел ее сердце, — его голос дрогнул.

— Этот случай еще будет разбираться, — сказал Роберт. — А пока вам запрещено заниматься медицинской практикой в этой больнице.

— Как это мило с вашей стороны, джентльмены, что вы пришли в мой кабинет с такими замечательными новостями! — сказал Ким.

— На твоем месте я бы так не веселился, — предупредил его Форрестер. — Ты можешь вообще лишиться лицензии.

Вместо ответа Ким отвернулся и начал намыливать голову.

Днем ночной клуб «Эль Торо» выглядел обшарпанным и заброшенным — совсем иначе, чем ночью. Дождь и туман только усиливали это впечатление.

Шанахан остановил свой черный «чероки» рядом с дряхлым грузовичком Карлоса. Тот вышел из машины и заглянул к нему в окно. Шанахан протянул сотенную бумажку.

— Не понял! — удивился Карлос. — Ты обещал две сотни. Я позаботился о женщине, как ты и просил.

— Ты все испортил. Доктора тоже надо было убрать. Ты же знал, что он пришел за ней.

— У меня не было времени, — ответил Карлос. — Когда он вломился, включилась сигнализация, и я не успел разделаться с ним до приезда полиции. Мне еще повезло, что я замыл кровь и прибрал ее барахло.

— Что ты сделал с машиной? — спросил Шанахан.

— Она стоит в гараже у моего двоюродного брата, — ответил Карлос.

— Мы заберем ее и отправим на свалку. Я не хочу, чтобы на ней кто-нибудь ездил. Доктор знает, что случилось с женщиной?

— Наверное, — сказал Карлос. — Он видел ее кровь.

— Так или иначе, от него нужно избавиться. Сделаешь дело чисто — получишь вторую сотню и еще триста сверху.

— Когда приниматься?

— Сегодня ночью.

Несмотря на то что его отстранили от работы, Ким навестил своих пациентов.