|
Подарочек от люфтваффе — килограмм 500 было в той бомбе, что нарисовала здесь такую глубокую воронку…, он расстегнул ворот грязной гимнастёрки, облизнул потрескавшиеся губы и покрепче ухватился за автомат. Трофейный. Кажется, он его давно уже забрал с трупа фашиста…, или недавно. На всякий случай он проверил рожок — полон. Хорошо, можно ещё повоевать. Алексей медленно пополз на край воронки. Высунулся над ней и настороженно осмотрелся. Пусто, нет никого. Может, показалось? Он давно ничего не пил и не ел тоже давно…, нет, тут война, тут не школьный класс и детишки над любимым учителем не подшутят. Тут если показалось — нужно действовать, потому что не проверишь ты, кажется или нет, никак не проверишь…, только если не будешь действовать. Если погибнешь — не показалось. Если живой, то…
С новым крепким матюгом на устах, Алексей подскочил и пулей метнулся прочь. Сильным прыжком он скрылся в проломе ближайшего здания. За спиной грянул взрыв. Воронка исторгла клуб чёрного дыма. Жутко визжа, во все стороны полетел щебень. Алексей лежал недвижно словно мертвец. Он ждал, он… Что-то внутри содрогнулось, где-то в душе, окатило её каким-то потусторонним холодком. Мрачный, хищный взгляд его следил из пролома за окружающей местностью. Он ждал, словно зверь, ждал пока добыча придёт. Придёт к яме, что бы убедиться в его смерти. Алексей уже давно освоил эту науку — науку зверя, ждущего в засаде. Он давно воевал здесь совсем один — ему пришлось научиться… А сначала их было много. Сначала целая армия, сила…, он был уверен, что фашисты просто не в силах сломить их, никак не в силах… Мертвы все. Один он. И солдаты мертвы и граждане простые, что с ним вместе были, недавно были кстати. Вот Серёжка, молодой совсем, лет наверное 17 ему было…, его снарядом разорвало — глупо так погиб… Кто-то крикнул что-то непонятное, кажется приказ…, идут. Алексей вновь ощутил странный холодок — кажется, сейчас не нужно шевелиться. Сейчас нужно ждать, а потом уходить по следам отступающих остатков армии, по следам убегающих из Москвы горожан. Тогда, тогда он сможет спастись… Алексей мягко, почти нежно поднял автомат. Ганс уважительно кивнул тому месту, где секунду назад лежал русский солдат. Умели они воевать, эти русские. Особенно такие. Те, что остались в городе, а не отступили. Уже неделю в городе нет организованных войск, нет командования, нет ничего — даже системы водоснабжения либо уничтожены, либо перекрыты что бы выкурить из города последних его защитников. Но бесполезно. Одиночки навроде этого грязного солдата, по-прежнему здесь и по-прежнему они делают уже взятый город, непригодным для использования войсками. Стоит зазеваться, стоит только не проверить буквально каждый кирпичик в радиусе трёхсот метров и в самый неподходящий момент гремит выстрел и ещё один немецкий солдат уезжает на родину в гробу. И новая броня здесь почти не помогает — русские быстро научились стрелять в голову, а их дьявольская меткость сделала даже этих полумёртвых солдат грозными противниками. Ганс бросил гранату туда, где скрылся русский — за насыпь из бетона, камня и дерева, густо перемешанных взрывами бомб и гусеницами танков…, один из них как раз стоял в сотне метров от них. За секунду до взрыва, Ганс глянул в ту сторону. Металлический титан стоял в проломленной, видимо им же, стене, завернув пушку под неестественным для него углом. Давно погибший танк… Щебень дробно простучал вокруг и Ганс пригнул голову. Выглянув из-за кучи хлама, за которой укрылся, он не обнаружил ничего подозрительного. Подняв руку, он жестом показал, что нужно делать. В полном молчании немцы переместились по левому краю широкой улицы, умело используя укрытия из воронок и завалов. По правому краю переместилась вторая часть его отряда. — Петро! — Взрычал Ганс. |
