— Шо? — Застыв истуканом, ответил украинский солдат, не так давно надевший форму.

Ганс побагровел. И яростным лающим голосом скомандовал приказ. Украинские русские, подчинились и двинулись вперед, как их учили. К сожалению, учили их на скорую руку, и сравниться с немецкой частью отряда Ганса они не смогли. Будь вот, например, в том проломе автоматчик — он положил бы половину этих украинцев и успел бы скрыться. Ганс плюнул и сокрушённо покачал головой. Если бы не то, что творили эти люди, эти русские с Украины, непосредственно в бою — он бы давно перебил бы их всех самолично, а начальству доложил бы что они пали в бою. Они сражались яростно, бездумно, но как оказалось — успешно. Особенно против своих же — русских…, как они их называли — москалей. Чем эти русские отличались от тех, что жили здесь? Ганс не очень понимал. Но сами они почему-то считали, что друг от друга сильно отличаются…, может быть.

Трупа в воронке не было. Рядом тоже. Ганс приказал залечь и какое-то время они ждали, а затем приступили к поискам других подобных защитников-одиночек, уже мало чем отличающихся от диких зверей.

Алексей осторожно пробирался через завалы, сквозь разрушенные здания и забитые обломками этих зданий улицы. Он двигался в ту сторону, куда уходили горожане и отступающие войска. Он решил вернуться к людям. Пусть его расстреляют, как труса или немецкого шпиона, но он больше не мог. Ему так не хватало просто человеческой речи, просто человеческой еды…, хоть какой-нибудь еды…

Он шёл вечером, шёл ночью и, наверное, зря шёл. Именно ночью, он оступился и упал. А когда солнце, пробившись через переплетение руин, коснулось его лица — он открыл глаза и увидел дула трёх автоматов наставленных на него. Алексей сел, злобно глядя на своих врагов. Много, слишком много.

— Ты храбро сражался русский. — Проговорил офицер, в помятой и пыльной форме.

— Говорит ты храбрый скотина. — Перевёл солдат в немецкой форме, с подозрительно не немецким лицом и акцентом. — Радуйся, под салют сдохнешь гнида.

Алексей плюнул в их сторону и руки метнулись к поясной кобуре, автомата рядом не было, но пистолет…, пуля попала в плечо.

— Хороший солдат. — Улыбнулся Ганс, убирая оружие. Он смотрел на лежащего ничком русского и видел его глаза — он не боялся, он не был сломлен этот храбрый русский! — Перевяжите его и поднимайте. Мы возвращаемся.

— Шо? — Вскинул брови солдат с украинским акцентом. — Я его перевязать? Тьфу!

Ганс развернулся и его кулак врезался в челюсть солдата.

— Ях жеш ты сука фашисткая! — Взвыл парень уже с земли, хватаясь за автомат. Немецкая половина отряда немедленно развернулась. Украинцы разом шагнули назад и медленно подняли руки. Ганс внимательно смотрел на их лица. Долго и внимательно.

— Приказ вам ясен. Действуйте. — Проговорил он после разочарованного вздоха. Среди этих русских не было подобных лежащему сейчас перед ним раненному солдату. Они был смелы, отчаянны, но не настолько…, подобные этому русскому были раньше. На подступах к городу. Теперь они мертвы — убиты вот такими же, как этот солдат.

Ганс выпрямился и отдал честь поверженному солдату, так как было принято у них, у солдат Советского Союза. Может быть, уже через несколько месяцев, он вновь повстречает этого русского, но повстречает его не в этой грязной гимнастёрке, а в форме солдат Третьего Рейха!

Мумба сидел в засаде.

Он уже много часов тут сидел. Долго сидел. Терпеливо. Он ждал, как настоящий охотник и воин. Потому что только настоящий охотник умеет ждать долго и только настоящий воин умеет убивать. Мумба умел. Сегодня будет хороший день — сегодня он отрежет множество ушей! А когда вернётся домой — о! Когда вернётся, даже Лулуб не сможет обратиться к нему с грубым словом! А если обратится — Мумба убьёт его! Потому что Мумба Великий воин!

— Солдаты! — Говорил сэр Эдгар Элдриш, вышагивая перед строем чернокожих солдат.