Положение спасли те немногие силы, что смог высвободить Тагава и отправить в Китай. Они помогли продержаться до того мига, когда союзники, наконец, помогли. Они применили новое, страшное и доселе невиданное оружие — летающие диски, с которыми не мог сравниться ни один самолёт. Тогда впервые военные лидеры Японии и Тагава в том числе, задумались о том, что союзник необыкновенно силён. Но начать войну против него они уже не могли. Борьба с Америкой слишком сильно ослабила армию Императора. Оставалось надеяться на честь союзников…, только вот надежды не оправдались.

Удар был стремительным, жёстким и нанесён одновременно по всем точкам мира, где располагалась Императорская армия. Тысячи погибли. Тысячи были взяты в плен. А Япония…, Япония стала клеткой, в которой позволили жить тем, кто не погиб в боях…

Ямамото оказался в плену в дни самых первых хитрых ударов союзника. Он сражался и был уверен, что погибнет в бою, но судьба сыграла с ним злую шутку. Он остался жив, оглушённый взрывом, он попал живым в руки врага. Великий позор, он должен был покончить с собой — должен был! Но сначала ничего не получалось — от него ждали именно таких действий и не позволяли ему спасти своё лицо. А потом он не смог сам.

Он долго пробыл в госпитале и каждый день с ним разговаривали. А потом его увезли сюда и предоставили относительную свободу действий. Появилась возможность спасти лицо, но он не смог. Нет, не страх остановил его. Вовсе нет. Его остановило любопытство. Происходящее было столь таинственно, что Ямамото не сумел победить своего любопытства.

Ему всё объяснили, но он не многое понял. Одно прочно засело в голове и никак не желало открывать своих тайн — он здесь для того, что бы попытаться получить Ограниченное Гражданство. Что это Ямамото не понимал. Товарищи по несчастью ничего объяснить ему не смогли — по-японски тут никто не говорил. Вообще он был единственным японцем во всём лагере. По крайней мере, других он не видел. Вот и ещё одна загадка — в одном бараке жили русские, американцы, китайцы, индийцы и даже один негр…, Мумба, если Ямамото правильно запомнил его имя. Очень пёстрая компания, но каждый из них был солдатом.

Каждый день начинался одинаково — они строились на плацу. Под дулами двух тяжёлых пулемётов установленных на вышках внутреннего периметра…

Самым странным тут был как раз сам этот лагерь. Ямамото немало был наслышан о Лагерях Смерти, во множестве выстроенных союзниками на завоёванных территориях в первые два года войны, но этот лагерь на них совсем не походил. Это скорее была военная база. Только таких баз он ещё не видел. Обычно на них учили воевать тех, кто этого не умел, либо тренировали тех, кто уже умел воевать. Здесь учили тоже, но не слишком усердно. По крайней мере, сейчас. Их будто проверяли на выносливость. Каждый день изнурительные упражнения, марш-броски, учения, полосы препятствий…, на полосах почти всегда кто-то умирал. В них стреляли, отстающих расстреливали без тени жалости. Вместо взрывпакетов на полосе препятствий стояли настоящие мины. Тут был ад, но Ямамото прочувствовал этот ад, он научился любить его…

Он размышлял. Ничто не нарушало его покоя. Он был среди воинов, в месте, построенном для Величайших из них. Немногие уцелеют тут, лишь самые лучшие.

— Ямамото.

— Да? — Он не встал. И не получил за это прикладом по голове, как бывало раньше. Немецкий офицер едва заметно улыбнулся. Задубевшая кожа лица, треснула складками и парой морщин. Сильный и старый воин.