– Он боялся?

– Боялся? Думаю, что это слово не подходит. Вначале он не верил, не мог поверить. Не знаю, на что он надеялся – на помилование, на чудо? В тот день, когда он составил и подписал завещание, наверняка у него не оставалось иллюзий. В последний вечер он сказал мне: «Я знаю, что умру, Петер, но я не понимаю. Вместо одного трупа, трупа моей сестры, будет второй, мой труп. Но кому нужен второй труп? Богу наверняка не нужен. Зачем ему наши тела? Обществу? Оно получило бы книгу или несколько книг, если бы оставило мне жизнь, вместо того чтобы получить лишний труп, который никому не принесет пользу».

Лукас спрашивает:

– Вы присутствовали при казни?

– Нет. Он просил меня об этом, но я отказался. Вы считаете, я трус, да?

– Вы поступаете так не в первый раз. Но я вас понимаю.

– Вы бы сами смогли при этом присутствовать?

– Если бы он меня попросил, то да, я бы это сделал.

7

Книжный магазин превращен в читальню. Несколько детей уже приходят сюда регулярно читать или рисовать, другие заходят случайно, замерзнув на улице или устав долго играть на снегу. Эти остаются минут на десять, пока не согреются, перелистывая книжки с картинками. А некоторые смотрят в витрину магазина и убегают, как только Лукас выходит на улицу, чтобы пригласить их войти.

Время от времени Матиас спускается из дома, устраивается рядом с Лукасом с книгой, через час‑другой снова идет наверх и возвращается к закрытию. Он не общается с другими детьми. Когда все уходят, Матиас расставляет книги по местам, опорожняет мусорную корзину, ставит стулья на столы и протирает тряпкой грязный пол. Еще он считает:

– Они опять украли у нас семь цветных карандашей, три книги и перепортили десятки листов бумаги.

Лукас говорит:

– Ничего, Матиас. Если бы они попросили, я бы им все это подарил. Они стесняются, им кажется, взять тайком это не страшно.

Однажды в конце дня, когда все тихо читают, Матиас подталкивает к Лукасу листок бумаги. Там написано: «Посмотри на эту женщину!» У витрины в темноте улицы виден женский силуэт. Тень без лица смотрит на освещенный зал книжного магазина. Лукас встает, и тень исчезает.

Матиас шепотом говорит.

– Она повсюду следует за мной. На переменах она смотрит на меня из‑за забора школьного двора. Она идет за мной по дороге домой.

Лукас спрашивает:

– Она с тобой говорит?

– Нет. Один раз, несколько дней назад, она протянула мне яблоко, но я не взял. В другой раз, когда четверо парней повалили меня на снег и хотели раздеть, она отругала их и надавала пощечин. Я убежал.

– Значит, она не злая, она пришла тебе на помощь.

– Да, но почему? У нее нет никаких причин меня защищать. И зачем она за мной ходит? Зачем смотрит? Я боюсь ее взгляда. Я боюсь ее глаз.

Лукас говорит:

– Не обращай на это внимания, Матиас. Многие женщины потеряли детей во время войны. Они не могут их забыть. Тогда они привязываются к другому ребенку, который напоминает им того, кого они потеряли.

Матиас усмехается:

– Меня бы очень удивило, если б я напомнил кому‑нибудь его ребенка.

Вечером Лукас звонит в дверь тети Ясмины. Она открывает окно:

– Что вам нужно?

– Поговорить с вами.

– У меня нет времени. Мне пора на работу.

– Я вас подожду.

Когда она выходит из дома, Лукас говорит:

– Я провожу вас. Вы часто работаете по ночам?

– Неделю через две. Как все. О чем вы хотите говорить? О моей работе?

– Нет. О мальчике.