Сердце её тотчас же болезненно и сладко сжалось, как всякий раз, когда они оказывались наедине. Юноша приблизился… И тут… Унылая реальность нежданно раздвинулась, как занавес, уступая место удивительной сказке.

– Я провожу тебя, – сказал он.

Оливия замерла. И прервался в этот миг самый близкий к тропинке стрекот цикады. Наступил момент абсолютной тишины, и восхитительной, и жуткой. Казалось, даже листья на деревьях остановились, перестав шелестеть на ветру.

Оливия молча пошла вперёд, Артур последовал за нею отставая на шаг. Тёплый ветер с моря покатился за ними медленным мощным потоком. Рощица вновь наполнилась сухим шорохом листвы.

Возле крыльца дома Оливии они остановились.

– Может, угостишь меня чаем? – спросил Артур со своей фирменной небрежно-ласковой улыбкой, которая, как он уже неоднократно убеждался, безотказно действовала на девушек.

– Зачем? – почти испугалась Оливия. Она всегда так терялась, оставаясь с этим парнем один на один, что если ей и удавалось что-либо сказать, то это оказывалась, как правило, нелепость.

– Ну…Чаю хочу… – сказал Артур первое, что пришло в голову. Он явно не ожидал такой реакции от предположительно влюблённой девушки.

– …Ладно! – выдохнула вне себя от счастливого ужаса Оливия, – только у меня в коридоре лампочка перегорела, там можно стукнуться.

Девушка распахнула дверь и вошла, Артур последовал за нею. Перед тем, как вступить в зловещий мрак внутреннего коридора, оба остановились.

– Ты иди первая, – сказал Артур, – а потом позови меня, только когда пройдёшь…

– Лучше вместе идти, рядом, там просто стоит всякое… – нерешительно возразила Оливия, – мой всё-таки дом, я знаю где что.

– И я разберусь. Ты сначала иди. Я… Я боюсь столкнуться с тобой в темноте.

Последняя фраза показалась Оливии очень уж странной, но она ничего не сказала. Такой непонятный человек! Чёрт знает, что у него на уме. Ведь, вроде бы, что такого? Ну, подумаешь, соприкоснуться в темноте рукавами – ничего особенного! – да даже пусть лбами – чего страшного? – шишки будут, да и всё. Девушка печально вздохнула: Артуру, вероятнее всего, просто противен любой близкий контакт с нею. Какое же ещё может быть объяснение? Других девчонок ведь он и приобнимает, и щекочет, и ни с того ни с сего закидывает на плечо… А к ней даже не подходит ближе чем на метр, точно к заряженной или взрывоопасной.

Она пошла вперёд, и следом за нею шагнул в мазутную черноту Артур. Оливия наощупь открыла дверь в свою комнату. Включив свет, она наполнила из крана электрочайник, водворила его на подставку и включила. Спустя небольшое время он глухо загудел, нагреваясь.

Артур всё ещё преодолевал заставленный старой мебелью, банками и корзинами коридор. Почти все постсоветские дачи служат последним пристанищем самых разных ненужных вещей, которые по каким-то причинам жалко вынести на свалку.

– Погоди, не входи! – крикнула ему Оливия и метнулась к стене. Она так испугалась, что даже позабыла о спящих в соседней комнате родителях. Возня могла потревожить их. Спохватившись, она вскочила на диван прямо в кедах и, рывком сняв приклеенный скотчем к обоям портрет Артура, спрятала его под подушку.

– Теперь можно! – крикнула она снова.