В трубке воцарилось молчание. Через некоторое время послышалось короткое:

– А что?

– Он позавчера заходил, – ответила Мэгги, довольная, что так ловко сбила спесь со своего надутого родственничка.

– Советую тебе все дела, касающиеся твоей собственности, передать в мое распоряжение. Об Уилкерсоне ходит дурная слава: он скупает землю по дешевке, а потом перепродает, с чего жирует сам и кормит орду прихлебателей.

– Фу, как не стыдно, – вкрадчиво произнесла Мэгги, уже не скрывая насмешки. – Ведь это так неэтично!

– И потому, Мэри Маргарет…

Она не желала больше слушать и тихо повесила трубку. Ее плечи поднялись и опустились в глубоком вздохе. Она обернулась и встретила пристальный взгляд Сэма.

– А ты как думаешь?

– О чем ты? – Сэм поднял брови, чернота которых, при его седых волосах, казалась странной.

– Хочу знать твое мнение, Великий Инквизитор. Дик считает, что, раз он моя единственная родня к югу от Бостона, он имеет право вмешиваться в мою жизнь.

– Полагаю, ему не нравится, что ты живешь здесь одна?

– Ему плевать.

– А твоим родителям?

– Нравится ли им? – Мэгги опять вздохнула, взяла из коробки щенка и поднесла к подбородку. – Надеюсь, ты успел заметить, что я давно не ребенок.

– Успел. И все же их беспокойство можно понять. Я знаю тебя всего пару недель – и то беспокоюсь.

Мэгги посадила щенка назад, к матери. Принцесса успела съесть два куска рыбного филе и миску овсянки, и вид у нее был вполне удовлетворенный.

– Не надо обо мне беспокоиться. Я ценю твою заботу, но не нуждаюсь в ней. Я уже много лет сама о себе забочусь.

Сэм с негодованием стиснул ее плечи и повернул к себе так, что она не могла избежать его взгляда.

– Ты сама предлагала поговорить, помнишь? Не надейся, что тебе удастся так просто от меня отделаться. Стоит мне приблизиться, как ты обдаешь меня холодом, но я ни за что не поверю, что причиной тому твое равнодушие. Хочешь, чтобы я ушел, – скажи. Я уйду. Нет желания выяснить, что между нами происходит, – тебе стоит только указать мне на дверь. Я не мазохист.

Вот она, возможность от него избавиться. Надо лишь попросить его оставить ее, и просьба будет исполнена.

Но это выше ее сил.

– Пусти, плечи вывернешь. Мне нужно собраться с мыслями, а ты мешаешь.

Сэм отпустил ее, извинился, выругался и снова извинился. Мэгги едва сдерживалась, чтобы не броситься ему на шею.

– Мне предоставлено слово, а я даже не знаю, с чего начать.

– Может, с начала?

– Что ж… Я родилась крупной, семь фунтов и три унции весом, двадцать два дюйма ростом от макушки до самых…

– Мэгги, – предостерегающе прервал ее Сэм.

– К учебе я была безразлична, кроме математики и рисования. Нелепое сочетание, но польза от него была. Я работала брокером, теперь я скульптор – точнее, резчик по дереву, овеянный славой своих бессмертных творений…

– Кстати, о брокерстве. Мне трудно представить тебя в другой обстановке, но я всегда чувствовал, что и здесь ты не у себя дома.

Мэгги вздохнула. Она сидела у стола, повернув стул так, чтобы можно было видеть собак.

– Половина меня здесь у себя дома, а другая половина больше не знает, где ее дом. И никто не знает.

– А твой муж? Он тоже был брокером?

– Адвокатом. Мы с Карлайлом познакомились, когда я только начинала делать карьеру. Видишь ли, мой отец имеет большой вес в финансовых кругах, и меня, естественно, ожидало блестящее будущее.