— Маша-а-а-а-а!

И теперь, сидя под холщовым разноцветным зонтом китайского ресторанчика, что рядом с бульваром Клэбер, где цветут парижские каштаны, я пью обжигающий кофе и смотрю на чужой праздный и праздничный мир — смотрю и вспоминаю те странные события двухгодичной давности, вспоминаю с легкой ностальгией.

Наверное, это наша национальная черта ностальгировать по прошлому, припоминая даже то, что не следовало бы помнить. Впрочем, памятью трудно руководить, как и людьми. Память строптива и порой заставляет вернуться в прошлое, даже если ты вовсе этого не желаешь.

Сегодня в семь утра по местному времени была разбужена звуком телефона. Я сразу узнала голос своего первого мужчины.

— Привет, парижанка, — сказал он. — Как там Эйфелевая башня. Еще не упала?

— Здесь ничего не падает, не горит, не взрывается и не тонет, ответила я. — Это все у вас, родной.

— Но-но, ты же патриотка, Мария, — рассмеялся. — Быстро отвыкаешь от нашей суровой действительности?

— Есть чуть, — призналась. — Что случилось на этот раз?

И мой первый мужчина просит (не в службу, а в дружбу) проследить за неким господином В., прибывающим авиарейсом из Москвы.

— Не надо ли его пристрелить? — пошутила. — У меня сегодня дефиле, милый…

— Машенька, умоляю.

— Алекс, — сокрушалась, — ты поросенок.

— Хрю-хрю, — согласился. — Всегда твой.

И теперь я сижу близ бульвар Клэбер, пью горький кофе и вспоминаю прошлое — и мне кажется, это было не со мной? Однако нет, это было со мной — это было с нами…

Итак, мы мчались по ночной скоростной трассе на джипе и я резвилась, как могла. «Играла» с любимым на грани пошлости и непристойности. Очевидно, это выплескивались мои эмоции. Риск — благородное дело, но, наверное, не до такой степени.

— Ну, все-все, Маша, — страдал менхантер. — Нам надо отдавать информацию.

— Кому?

— Старкову.

— Фи, как с вами скучно, — сдалась. — Вот ваша информация, а я с вами больше не дружу.

— Спасибо.

— Ага, — смотрела на мелькающую стену черного-черного леса.

— Не обижайся, сейчас закончим это дело, и я весь твой.

— Да? — подпрыгнула. — Весь мой?

— О, Господи!.. Маша, лучше займись делом.

— Каким делом?

— Сними аппаратуру. Со своей головы.

— Пожалуйста, — рвала волосы на голове. — Проклятие, тут какие-то заколки.

— Аккуратнее-аккуратнее, это же материальная часть.

— А перстень?

— Что?

— Тоже возвращать?

— Не знаю, — пожимал плечами. — Ну, оставь себе. На память.

— Ну… спасибо…

— Пожалуйста.

У МКАД нас, победителей, встречает несколько машин, одна из них генеральско-патриотическая «Волга». Я вижу, как Стахов передает Старкову «мой» пластмассовый бокс, усмехаюсь, знал бы генерал, где этот сверхважный предмет находился. Впрочем, он, скорее всего, знает. Для него это мелочи жизни — главное, цель достигнута. А все остальное — романтические бредни.

По возвращению в джип Алекс сообщает, что мне объявлена благодарность. И добропорядочно целует меня в щеку.

— Это от имени командования.

— И все?

— Пока все.