Затем последовал вопрос, есть ли с его стороны отдельные пожелания. Их не было, и ланч закончился к взаимному удовлетворению.

Кэтрин вместе с Джимми уехали, а Турецкому хозяйка предоставила возможность связаться с теми, кто ему понадобится в дальнейшей работе. Чем Александр немедленно и занялся.

Он достал визитку, врученную ему Майером, и набрал номер телефона Стивена Мэрфи.

Отозвался приятный баритон.

— Здравствуйте, мистер Мэрфи, — сказал по-русски Турецкий, — я звоню вам по рекомендации Майкла.

Так сказал Александру сам Миша.

— О, мистер Турецки? — тоже по-русски ответил Мэрфи. — Я в курсе. Здравствуйте. Вы где?

— Я — в Вашингтоне, завтра утром отправлюсь в Нью-Йорк, а оттуда сразу в Бостон.

— Отлично, Майкл описал мне вас, надеюсь, я без труда узнаю. Значит, на месте мы обо всем и договоримся. Я, возможно, сумею оказать вам посильную помощь. Но, вы представляете себе, конечно, в пределах, да?

— Ecтecтвeннo, только в пределах дозволенного и ничего сверх того, — посмеиваясь, ответил Турецкий. — На всякий случай я повешу себе на грудь бейдж «Тур», так будет проще. А каким рейсом вы предложили бы мне прилететь? У вас же тут, кажется, летают каждый чай?

— С учетом широко известной российской медлительности прилетайте двенадцатичасовым, устроит?

— Вполне. Спасибо, и до встречи. — Турецкий положил трубку и сказал вслух— уже самому себе: — Я им всем покажу «широко известную российскую медлительность»! Они у меня еще побегают! Деловые они тут все…

2

Он вылетел в Нью-Йорк, провожаемый Джимом, у которого за всю дорогу к аэропорту нашелся только один сакраментальный вопрос: «Как настроение?» Интересный, надо сказать, вопрос, хотя он и не требовал определенного или подробного ответа. Как, собственно, все у американцев. Ведь, спрашивая, например, о жизни, они просто демонстрируют свое хорошее к тебе отношение, не больше. И отвечать надо так же кратко: «О’кей!», иного никто от тебя и не ждет. Если не хочешь, конечно, прослыть жутким занудой.

Точно так же ответил и Турецкий. Но… если бы «лучезарный» Джимми дал себе труд хотя бы уточнить свой вопрос, он мог бы получить куда более развернутый ответ. А Турецкому было бы что рассказать. Правда, он все равно не стал бы этого делать, но совсем по другим причинам, о коих знать помощнику миссис Кэтрин не полагалось…

Гостей вечером было немного. Несколько супружеских пар средних лет, которым она с видимым удовольствием представила своего коллегу и друга из Москвы, а также чудный парень из Пентагона Джек Фрэнки с молодой женой. Джек входил в ту, самую первую группу выпускников «Файв левел», в которой была и Кэт. А кроме того, Александр встречался с Фрэнки в прошлый свой прилет из России. Женщины отправились сплетничать, как предупредила Кэт, мужчины, давно знакомые между собой, занялись коктейлями, а Александр с Джеком удалились в парк, где, прогуливаясь по песчаной, освещенной низкими шарами ночных фонарей дорожке, заговорили о деле, которое привело сюда Турецкого.

Собственно, Фрэнки уже пару раз обеспечивал — исключительно по старой памяти, а также по личной просьбе Реддвея, что фактически граничило с «дружеским указанием», — техническую сторону расследований Турецкого, нередко проходящих по самому острию законности. Примерно такая же ситуация сложилась и теперь. И Александр просто хотел с Джеком по-дружески посоветоваться.

Он рассказал, что ему требуется. Не забыл упомянуть и об агенте ФБР, с которым встретится уже завтра и на помощь которого — исключительно в пределах дозволенного — рассчитывал.