И если ты не властен над собой,

 То я не ослабел в моем терпенье.

Тассо

Итак, тебе я должен в плен отдаться?

 Я отдаюсь, и это решено.

 Я не противлюсь, лучше будет так —

 И повторяю я себе со скорбью:

 Прекрасно было то, что ты утратил.

 Они уехали — о, боже! Вижу

 Я пыль от экипажей, впереди

 Несутся всадники… Их нет, их нет!

 Они умчались! Если бы я мог

 За ними вслед! Они умчались в гневе.

 О, если бы я мог припасть хоть раз

 К его руке, проститься пред разлукой,

 Хоть раз сказать: «Простите!» И услышать

 Еще хоть раз: «Иди, все прощено!»

 Но никогда я это не услышу…

 О, я уйду! Лишь дайте мне проститься,

 Проститься! Дайте снова хоть на миг

 Увидеть вас, и, может быть, тогда

 Я выздоровлю вновь. Нет, я отвергнут,

 Я изгнан, и себя изгнал я сам.

 Я не услышу больше этот голос

 И этот взор уж больше никогда

 Не повстречаю…

Антонио

Пускай тебя ободрит голос мужа,

 Что близ тебя растроганный стоит!

 Не так несчастен ты, как представляешь.

 Мужайся же! Не уступай себе.

Тассо

А так ли я несчастен, как кажуся?

 И так ли слаб, как пред тобой являюсь?

 Ужели все я потерял и скорбь

 Уж превратила, как землетрясенье,

 Весь дом лишь в груду мусора и пыли?

 Иль не осталось у меня таланта,

 Чтоб поддержать меня и дать забвенье?

 И неужель угасла сила вся

 В моей груди? Ужель я стал теперь

 Совсем ничтожным?

 Нет, это так, и я теперь — ничто,

 Ее утратив, я себя утратил!

Антонио

Когда всего себя ты потерял,

 Сравни себя с другим! Познай себя!

Тассо

Ты вовремя об этом мне напомнил!

 Поможет ли истории пример?

 Могу ль себе представить человека,

 Что более, чем я, перестрадал,

 Чтоб, с ним сравнив, я овладел собою?

 Нет, все ушло! Осталось лишь одно:

 Нам слез ручьи природа даровала

 И скорби крик, когда уже терпеть

 Не может человек. А мне в придачу

 Она дала мелодиями песен

 Оплакивать всю горя глубину:

 И если человек в страданьях нем,

 Мне бог дает поведать, как я стражду.

Антонио подходит к нему и берет его за руку.

Стоишь ты твердо, благородный муж,

 А я — волна, колеблемая бурей,

 Но силою своею не кичись!

 Та самая могучая природа,

 Что создала незыблемый утес,

 Дала волне мятежное движенье.

 Пошлет природа бурю, и волна

 Бежит, вздымается и гнется в пене.

 В ней отражались солнце и лазурь

 Прекрасные, и звезды почивали

 В ее так нежно зыблющемся лоне.

 Но блеск исчез, и убежал покой.

 Я более себя не узнаю

 И не стыжусь себе признаться в ртом.

 Разломан руль, и мой корабль трещит

 Со всех сторон. Рассевшееся дно

 Уходит из-под ног моих! Тебя

 Обеими руками обнимаю!

 Так корабельщик крепко за утес

 Цепляется, где должен был разбиться.