Грэм его проигнорировал, и когда кошка снова оттолкнулась от земли, он попытался помочь её движению, изгибая тело, и смещая её равновесие. Они перекатились, и упали в воду.

Перед тем, как его голова оказалась под зелёной водой, Грэм сделал глубокий вдох. Кошка была не рада внезапному купанию, и удвоила попытки сбросить его с себя, но Грэм её не отпускал. Затягивая свой захват, он чувствовал бугрившиеся под шкурой на шее пантеры мышцы. Как бы сильно он ни старался, ему не хватало положения или упора, чтобы сдавить кошке горло, но, с другой стороны, теперь в этом не было необходимости.

Пантера сопротивлялась, пока он держал её под водой, используя свой собственный вес, чтобы не дать им обоим всплыть на поверхность. Кошка исступлённо отталкивалась ногами, но мягкая грязь обеспечивала очень плохой упор. Они погружались всё глубже в воду, и всё дальше от берега.

Его голова гудела от боли, а перед глазами появились пятна. Он не мог быть уверенным, сколько он уже держался, но его лёгкие отчаянно требовали воздуха. Перед тем, как попасть в воду, он глубоко вдохнул, и ему показалось, что кошка уже успела наглотаться воды, но он не мог быть уверенным. Пантера продолжала бороться. Сжав зубы, он отказывался её отпускать, пока тело огромной кошки наконец не расслабилось, обмякнув в воде.

Отпустив, кошку, он поднял голову над поверхности воды как раз в тот момент, когда потерял контроль над собой, закашлявшись, когда с первым вдохом в его лёгкие попала вода. Он немного погрёб руками, пытаясь изменить положение тела, и встал, упёршись ногами в мягкую грязь. Он был лишь в семи футах от берега, и стоял по грудь в воде. Кошка всплыла рядом с ним.

Заливаясь кашлем, он протянул руку, и заставил голову кошки скрыться под водой. «Для верности». Так он и стоял какое-то время, прочищая лёгкие и переводя дыхание, прежде чем двинулся к берегу. Безжизненное тело утонувшей кошки он тянул за собой, и выкатил тушу на отмель, прежде чем сам выполз на берег.

Грэм трясся от комбинации обдуваемой ветром мокрой кожи и последствий прилива адреналина. Измотанный, он повалился на спину. Грэм пялился в небо, дивясь его ясному синему цвету, прерываемому лишь невероятно белыми облаками. Он глубоко дышал.

«Я жив».

Он услышал шаги по траве, но не удосужился подняться. Кто бы это ни был, угрозой этот человек не будет. Тем не менее, он был удивлён, увидев появившееся в траве на противоположной стороне ручья лицо Чада Грэйсона.

— Чутка поздновато плавать в это время года, — заметил охотник, увидев мокрое и грязное тело Грэма.

Грэм тихо засмеялся, а затем, не в силах удержаться, захохотал. После такой близкой встречи со смертью смех опьянял.

— Смотрю, советом тебе уже не пособишь. Ты головой скорбный, — добавил Чад. Взгляд его нашёл тело большой кошки, и теперь осматривал землю вокруг Грэма. Он заметил лежавшую неподалёку раненую овцу. — А эту киску я искал.

В ответ Грэм засмеялся ещё сильнее. Прошла минута или больше, прежде чем он наконец сумел успокоиться:

— Да бери её себе. Мне она определённо оказалась не впрок.

— Держись, щас буду, — сказал егерь, прежде чем исчезнуть в высокой траве. Грэм слышал, как он немного прошёл на юг, прежде чем нашёл более узкое место, чтобы перейти ручей. Несколько минут спустя он присоединился к молодому человеку, не демонстрируя никаких следов перехода вброд кроме мокрых сапог.

— Ну и видок у тебя, — сделал наблюдение Чад.

Грэм кивнул:

— Хех, ещё бы.

Охотник подался вперёд, поворачивая голову Грэма рукой из стороны в сторону. Он зашипел, увидев следы от когтей:

— О-о-о, вот это оставит шрам, малец. Кому-то надобно будет тебя заштопать.

— Есть нитки? — спросил Грэм.